Ирина Чернова - Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать

Мужчина запалил фитиль и в ярком свете я увидела на его шее красный след. М-да, не зря с таким деловым видом спешила девица в ту сторону, где была мыльная... Поймав мой взгляд, Рихтер криво усмехнулся, но воротник запахнул и разлил еще вина по стаканам.

- Прозит!

- Прозит.

Я медленно цедила вино, делая вид, что меня нисколько не шокировал этот след и вообще мне все безразлично.

- О чем ты собираешься докладывать герцогу? - равнодушный тон вопроса успокоил его.

- Тебе это интересно?

- Да, мне бы хотелось знать, что сулит эта находка лично тебе, Штальзее и герцогству в целом.

- Для Штальзее это не сулит ничего, - Михель внимательно посмотрел, но я сидела с самой деревянной на свете мордой и отражала эмоций не больше, чем табуретка. - Мне, возможно, он предложит присутствовать на переговорах в Айзенштадте и самом Эрсене, или сдвинет кого-нибудь из старых маразматиков, чтобы освободить место для меня. Эрсен столица, а Штальзее только пограничная крепость.

- И будет прав, - вино закончилось слишком быстро и я налила себе еще. - С твоими талантами тебе пора перебираться в столицу. Расскажи об основных направлениях политики его светлости. Прозит!

Рано утром Рихтер уехал в Эрсен, а я вышла на задний двор, поставила поудобней щит и принялась отрабатывать мишени. Раз-два-три, завернули ручку до упора, четыре-пять, вложили болт в паз, шесть - прицелились, семь - дернули за рычаг. На все уходит секунд пятнадцать, главное - заняться делом и не думать о том, что было вчера. Как не думать о том, что было позавчера, а также три, четыре, пять дней назад. Все было, как всегда - я слушала, он говорил, только перед глазами маячил красный след у основания шеи и дробный перестук каблучков девицы Амалии с пухлой рожицей и глупыми глазками-пуговками. Я со злости саданула изо всей силы по деревянному щиту и даже не поняла, почему это разлохмаченная древесина вдруг стала красной. Боль пришла позже, когда костяшки засаднило, а из-под кольца с фианитом стал расползаться темный синяк и закапала кровь. Было безумно больно и обидно, но об этом тоже нельзя было говорить никому. Достаточно того, что во время поездки к башне Кронберга он вообще не обращал на меня никакого внимания и если бы не Конрад, я бы вообще спала на голой земле. "Принц плюнул в меня два раза! - Так и запишем, два знака внимания..." На левой руке блестело обручальное кольцо Фрица - я вновь стала их носить, когда поселилась в Штальзее. Здесь я не служанка, мне можно. Что еще мне здесь можно? Несмотря на выпитое вчера, я почти не захмелела и прекрасно помнила весь разговор. Политика Эрсена, устремления самого герцога Теодора, налаживание торговых связей и поблажек со стороны Айзенштадта, продажа серебра по льготным ценам прямо с Зильдерберга - много интересов, на которых можно хорошо сыграть, получив свою долю почестей и денег. И еше намечающийся перевод в столицу герцогства, где быстрее пойдет карьера. Я здесь не у дел, просто какая-то Марта Хайгель, которую разыскивали в Айзенштадте, она же Марита Круглова, пытающаяся выжить в этом мире, и которая никому здесь не нужна. Гунтер не в счет, у него пройдет и он еще не раз усмехнется юношеским воспоминаниям. Где мои болты, черт подери?

Боль хорошо отрезвляла, хотя и оставляла пятна крови. Я полизала разбитые костяшки, примерилась и вбила девять болтов из десяти в намеченные точки. На всадника, говорите? Поставим щит повыше, чтобы болт шел снизу вверх...

- Тромс, подгони этот щит под высоту лошади, я буду тренироваться в стрельбе снизу вверх. И рядом поставь колоду, чтобы я могла дотянуться и вытащить болты.

- Фрау Марта, вы позовите меня или кого другого, мы вам мигом их выдернем!

- Нет, Тромс, я сама. Кто придет помогать мне выдергивать их из щитов и трупов, когда закончится бой?

Щит раскрошился к вечеру. В середине уже зияла приличная дыра, углы разлохматились и куски дерева вылетали оттуда вместе с болтами, чвакаясь об стену. В сгущающихся сумерках я никак не могла найти последний болт и пнула со всей силы колоду и щит. Они упали, а щит рассыпался на части. Пнув еще раз его останки, я подобрала десятый болт и сложила их в кожаный мешок. Арбалет был гладкий и горячий, ручка блестела даже в темноте, отполированная моей рукой за эти полтора года. Мозоль на ладони стала каменной, хоть ножом режь и не чувствовала боли. Мне бы внутри так - закаменеть и не чувствовать ничего. Интересно, что за чувства испытывают служанки, когда прибегают сами в чужую постель? Но повторять их опыт - унижаться перед самой собой в первую очередь, лучше уж делать гордое лицо и проходить мимо, брезгливо плюнув.