Владимир Аренев - Под небом голубым

— Вы не понимаете, — прошептал превращенец. — Вы не понимаете! — повторил он с отчаяньем в голосе. — Вы же собираетесь уничтожить мой город! Я… я слишком долго искал его. Вы не представляете, как долго. И теперь, когда наконец нашел, теперь вы хотите уничтожить его.

— Не хочу, — возразил человек. — Не хочу — вынужден.

Метаморф медленно покачал головой с таким знакомым лицом:

— Нет, хотите. Никто вас не вынуждал. Вы могли выбирать. И вы выбрали. Вот только…

— Что «вот только»?! Ну, что «вот только»?! А?! — человек придвинулся к превращенцу вплотную, заглядывая в глаза, и дальше, по ту сторону глазниц.

— Что «вот только»?! Ты тоже мог выбирать, когда подталкивал меня к самоубийству! И ты выбрал. Теперь моя очередь. В конце концов, кто здесь Строитель?

— Это не дает вам права…

— Возможно. Возможно. У меня уже очень давно не было никаких прав, здесь, в городе. Здесь действовали совсем другие принципы существования. Не знаю, насколько они тебе подходят, не знаю и не собираюсь выяснять. Но скажи мне, потерянная душа, метаморф, превращенец, вечный странник, — скажи, на кой черт тебе сдался этот город? Неужели ты не понял: тебе придется жить здесь в одиночестве. Полном. Абсолютном. Обитатели будут приходить и уходить (не исключено, что даже перестанут приходить — совсем не исключено, ведь город найдет наконец тебя, своего идеального жителя), — так вот, даже если все-таки они будут посещать это проклятое место, задерживаться здесь не станут. Ты вынужден будешь жить один среди своих домов, на своих улицах, в своих парках и скверах, восхищаться своими фонтанами и дворцами — один, всегда один. Пока…

— Пока что?

— Пока не придет Дер-Рокта. И не предложит сделку, от которой ты не сможешь отказаться.

3. — Значит, вы решили окончательно, — осмелился подытожить после непродолжительно молчания метаморф.

Человек посмотрел на свечу, зажатую в побелевшей руке.

— Да. Да, решил. И послушайся моего совета, приятель: постарайся не попадать в лапы одиночеству. Этот зверь растерзает любого, выжрет изнутри

— так, что снаружи будет абсолютно незаметно. Но изнутри… Берегись одиночества — не глупых сообитателей, не жестоких сограждан, не чужих городов — берегись одиночества.

— Но разве я не буду одинок среди глупых сообитателей, жестоких…

— Будешь. Наверняка, будешь. Но всегда есть надежда, что сообитатели поумнеют, сограждане станут добрее, а какой-нибудь из городов — рано или поздно — станет твоим. Надежда есть всегда, приятель. А вот Дер-Рокта может и не прийти. Да даже если и придет — захочешь ли платить назначенную им цену? Берегись одиночества, приятель, берегись!..

— Но иногда — вы знаете — иногда просто бываешь обречен на одиночество.

— Знаю.

— И что?..

— И ничего. В том месте, где обрекают на подобные вещи — там не принимают апелляций и не пересматривают своих решений. Главное в таком деле — не спутать обреченность с простым стечением обстоятельств.

— А как?..

— Я же уже сказал. Глупые сообитатели, жестокие сограждане, чужие города. Горькое лекарство, но подчас — единственное доступное. Конечно, всегда остается Дер-Рокта, но я бы не стал на него рассчитывать. Нет, не стал бы.

Помолчали.

— Хорошо, — сказал метаморф. — Ладно, делайте, как решили. Может быть, этот город на самом деле не мой.

— Наверняка, приятель. Наверняка.

— Тогда счастливо. Я пойду.

— Открыть Врата?

— Не стоит. Я выйду и так.

— Удачи, приятель.

— И вам…

4. На узкой улице, темной, испорченной только гнилым пятном света от одинокой свечи, стоял человек. Он провожал взглядом ровную бледную спину метаморфа, уже едва различимую отсюда.

«Ч-черт, кажется я забыл сказать ему. Глупые сообитатели, жестокие сограждане и чужие города никогда не изменятся в лучшую сторону просто так. Для этого нужно самому начать меняться.

Впрочем… говорить подобные вещи, наверное, бесполезно. Каждый должен понять это самостоятельно».

Когда превращенец окончательно распался на кусочки и был поглощен тьмой, человек отправился дальше.

5. Ночью кроваво-красные стены города казались черными. Дверь… дверь вообще не казалась — ее просто не было. Нигде. Он дважды обошел стену изнутри. Он не мог пропустить дверь, не заметить ее — вот же свеча, которая не оставляет ни единого шанса спрятаться в тенях. И все-таки — двери не было.

«Как же так? Или — это твой ход? Твоя попытка избежать уничтожения? Не надейся, я все равно найду ее, даже если мне придется искать наощупь».