Кол Бьюкенен - Фарландер

И этого оказалось достаточно, чтобы разбудить остальных.

Поднимаясь, воины шарили по полу и хватали копья. Команды не было, они просто набросились на Эша со всех сторон.

Он разметал их, как детей. Каждому хватало одного удара. Не думая о себе, Эш просто шел к цели и убирал все, что вставало на пути. В этом всеобщем смятении, в этом бурливом хаосе он не издал ни звука. Каждое его движение направлялось отточенным чутьем, инстинктом наступать и только наступать, его рубящие и колющие удары, его блоки и нырки естественным образом совпадали с ритмом шагов.

Еще раньше, чем последний воин свалился на землю, Эш достиг трона, оставив за собой след из красноватого тумана, поднимающегося от изрубленных тел.

Вождь сидел на троне, трясясь от ярости и сжав подлокотники, словно пытаясь и не находя сил подняться. Он был пьян, и дыхание его несло тяжелый запах алкоголя. Грудь вздымалась, будто легким недоставало воздуха, а из приоткрытого рта стекала на подбородок струйка слюны. Безумные глаза взирали на рошуна из-под полуопущенных век.

«Похож на сердитого ребенка», — подумал Эш и тут же отбросил эту мысль.

Смахнув с клинка кровь, он приставил острие к горлу вождя. Дыхание последнего заметно участилось.

— Хут! — рявкнул Эш, заставляя врага поднять голову так, чтобы их взгляды встретились.

Вождь посмотрел на приставленное к горлу лезвие. По канавке легко и свободно, словно вода по промасленному холсту, текла его собственная кровь. Он перевел взгляд на Эша, и под левым глазом дернулась жилка.

— Акужка, — процедил вождь.

Войдя снизу под подбородок, стальной клинок пронзил мозг. Взгляд, только что полный ненависти, потух.

Эш выпрямился и перевел дух. От трона поднимался пар — в последний миг содержимое мочевого пузыря вождя пролилось на пол, словно вода из лопнувшего бурдюка.

Сняв с мертвеца печать, Эш повесил ее себе на шею и, словно вспомнив о чем-то, закрыл вождю глаза.

Потом подошел к деревянному ящику у стены, поднял крышку и вытащил лежавшего там алхаза.

— Все кончено? — прохрипел бедолага, хватаясь за Эша так, словно намеревался не отпускать его до конца жизни.

— Да, — только и ответил Эш.

И они ушли.

На гору Истины Бан поднимался не раз и не два. Сама гора представляла собой широкий зеленый холм с плавными склонами и не была очень уж высокой. Однако в то утро она казалась более крутой, чем прежде. Шагая по тропинке, ведущей к плоской, сплющенной вершине, он не находил этому никакого логического объяснения.

— Бан. — Марли потянула его за руку. — Подожди.

Он обернулся. Прикрывшись ладонью от солнца, жена смотрела куда-то вниз. Их десятилетний сын, Джуно, тащился сзади, заметно отстав. Мальчик был мал для своего возраста, и корзинка с продуктами для пикника, похоже, оказалась непосильной ношей. Тем не менее он настоял на том, что понесет ее сам, и от предложений помощи упрямо отказывался.

Бан вытер влажный от пота лоб и тут же ощутил легкий поцелуй прохладного ветерка.

«Не хочу, чтобы он увидел это сегодня».

Поймав себя на этой мысли, Бан вдруг понял, что дело не в крутизне подъема, а в его собственном сопротивлении этому походу.

Вывалившееся из корзинки краснобокое, блестящее, как губная помада, яблоко покатилось по отполированным камням. Джуно остановил беглеца ногой, наклонился и поднял.

— Помочь? — обратился к сыну Бан, стараясь не думать, во сколько обошлось ему и это единственное яблоко, и все остальное, что лежало в корзине.

Джуно ответил сердитым взглядом и, вернув яблоко на положенное место, поправил ношу и продолжил восхождение.

Вдалеке прогремел гром, хотя небо оставалось чистым до самого горизонта. Бан отвернулся и медленно выдохнул, надеясь очиститься от непонятного беспокойства, похоже свившего себе гнездо где-то на дне желудка.

Маскируя тревогу, он натянуто улыбнулся. Этому трюку, как и некоторым другим, Бан научился за годы службы в Красной Гвардии. Просто растягиваешь губы, и бремя забот уже не так сильно давит на плечи.

— Приятно видеть, что ты еще улыбаешься, — заметила Марли. В уголках ее карих глаз собрались морщинки. В холщовой перевязи за спиной спала, приоткрыв ротик, их маленькая дочка.

— Приятно провести денек вдали от крепостных стен. Хотя я предпочел бы любое другое место.

— Если он достаточно взрослый, чтобы спрашивать, пусть и увидит. Нельзя вечно скрывать правду.

— Нельзя, но попытаться можно.