Джордж Мартин - Воины

— Он попытался воспользоваться своим сапогом...

— Предполагаю, что да. Он показал кольцо мейстеру Лотару, который доставил его к Баттервеллу. Тот, несомненно, наложил в штаны при виде этого кольца и принялся соображать, ту ли сторону он выбрал и много ли известно о его заговоре Кровавому Ворону. Ответ на последний вопрос — «Довольно много».

Пламм хихикнул.

— Кто вы?!

— Друг, — ответил Мейнард Пламм. — Человек, который наблюдал за вами и удивлялся вашему присутствию в этом змеином логове. А теперь помалкивайте, пока мы вас не заштопаем.

Держась в тени, они оба вернулись в палатку Дунка. Внутри сир Мейнард разжег огонь, налил вина в чашу и поставил его греться.

— Рана чистая, и к тому же, по счастью, это не та рука, в которой вы держите меч, — сказал он, распарывая рукав окровавленной рубахи Дунка. — И кость, похоже, не задета. Но все-таки надо ее промыть, а то, чего доброго, потеряете руку.

— Это все неважно, — Дунку крутило живот, он чувствовал себя так, словно его вот-вот стошнит. — Если Эгг убит...

— То виноваты будете вы. Вам следовало бы держать его подальше отсюда. Но я не говорил, что мальчик убит. Я только сказал, что он среди богов. У вас есть чистое белье? Лучше шелковое?

— Рубаха моя. Хорошая, которую я добыл в Дорне... А что вы имеете в виду, что он среди богов?

— Всему свое время. Сперва ваша рука.

Над вином начал подниматься пар. Сир Мейнард отыскал хорошую шелковую рубаху Дунка, с подозрением обнюхал ее, потом достал кинжал и принялся резать ее на полоски. Дунк хотел было возразить, но сдержался.

— Эмброуза Баттервелла никогда нельзя было назвать решительным человеком, — сказал сир Мейнард, окуная в вино три полоски шелка. — Он с самого начала сомневался в этом заговоре, и сомнения его разыгрались с новой силой, когда он узнал, что мальчишка не привез меча. А нынче утром пропало драконье яйцо и вместе с ним иссякли остатки его отваги.

— Сир Глендон не воровал этого яйца! — сказал Дунк. — Он целый день провел во дворе, сражаясь либо наблюдая за поединками.

— И тем не менее Пик все равно отыщет яйцо в его седельных сумках.

Вино закипело. Пламм натянул кожаную перчатку и сказал:

— Постарайтесь не кричать.

Он вытащил из кипящего вина полоску шелка и принялся промывать рану.

Дунк не кричал. Он скрипел зубами, прикусил себе язык и бил себя кулаком по колену так сильно, что на ноге остались синяки, но не кричал. Остаток его хорошей рубахи сир Мейнард извел на повязку и туго обмотал ее вокруг руки.

— Ну, как вы себя чувствуете? — осведомился он, покончив с этим.

— Кошмарно... — Дунка передернуло. — Где же Эгг?

— Среди богов. Я же вам говорил.

Дунк ухватил Пламма здоровой рукой за горло.

— Говорите напрямик! Меня уже тошнит от намеков и недомолвок! Скажите, где искать мальчика, или я сломаю вашу паршивую шею, друг вы мне или нет!

— В септе. И не советую вам ходить туда без оружия, — улыбнулся сир Мейнард. — Это для вас достаточно ясно, Дунк?

Первым делом он отправился в шатер сира Утора Серого Листа.

Когда Дунк проскользнул внутрь, там был только оруженосец Уилл. Он склонился над бадьей, стирая белье своего господина.

— Снова вы? А сир Угор на пиру. Что вам нужно?

— Мой меч и щит.

— Вы принесли выкуп?

— Нет.

— Тогда с чего я должен позволить вам забрать ваше оружие?

— Оно мне необходимо.

— Это еще не повод.

— Хорошо, тогда что вы скажете, если я пообещаю вас убить?

Уилл ахнул.

— Вон оно!

У входа в замковую септу Дунк остановился. «Боги, сделайте так, чтобы я не опоздал!» Его перевязь с мечом висела на привычном месте, туго опоясывая талию. Щит с висельником он подвесил на раненую руку, и вес щита на каждом шагу отдавался болью во всем теле. Он опасался, что, если кто-нибудь его толкнет, он не сумеет сдержать крик. Дунк отворил дверь здоровой рукой.

Внутри было сумрачно и тихо. Септу освещали только свечи, мерцающие на алтарях Семерых. Большинство свечей горело на алтаре Воина, как и следовало ожидать в день турнира: многие рыцари пришли сюда, чтобы помолиться о даровании силы и отваги, прежде чем выйти на ристалище. Алтарь Неведомого был окутан тенью: на нем горела всего одна свечка. На алтарях Матери и Отца горели десятки свечей, на алтарях Кузнеца и Девы — чуть поменьше. А под сияющей лампадой Старицы преклонил колени лорд Эмброуз Баттервелл. Он стоял, склонив голову, и безмолвно молился о ниспослании мудрости.

Он был не один. Как только Дунк направился в его сторону, двое стражников двинулись ему наперерез. Лица под полушлемами были суровые и напряженные. Под накидками с зелено-бело-желтыми полосами дома Баттервелл виднелись кольчуги.