Андрей Астахов - Рунная птица Джейр

- Янка... оставь меня, - выдавил Ярре, стуча зубами. - Помру я... болт этот... холодом от него все тело наполняет...

- Да в своем ли ты уме! - рассердилась девушка, вытерла слезы. - Вздор говоришь! Помнишь, в чем клялся мне, и что я тебе сказала? Клялась, что не предам тебя. Спасу я тебя, вот увидишь.

- Люблю тебя...люблю.

- И я тебя люблю, родной мой! Все кончилось, все хорошо. Веришь мне?

- Янка... ты меня не тряси... лучше... - Юноша громко вздохнул, переводя сбивающееся дыхание. - Лучше... спой.

- Спеть? - Янка варежкой смахнула изморозь с лица парня. - Конечно, спою. Только сначала давай выберемся отсюда.

- Нет... сейчас спой.

Янка услышала его вздох, и рыдания вновь сдавили ей горло.

- Не могу! - всхлипнула она.

- Спой... а то ведь потом поздно... будет...

Янка беспомощно посмотрела вокруг. Тени сгущались, обступая их с Ярре плотным кольцом. Вновь поднялся ветер, по плитам двора замела поземка. Липкий ужас оледенил девочку, будто сама Смерть встала рядом с ней, ожидая, когда эта сама еле живая от холода девчонка перестанет мешать ей и смирится с неизбежным.

- Ни за что! - прошептала девочка и, наклонившись к уху Ярре, запела:

Дрожащий, срывающийся поначалу голосок Янки понемногу окреп: она, сама того не замечая, пела уже не только Ярре, а всему этому миру, озаренному пурпуром зловещей кометы и скованному гиблым холодом. И когда песня была закончена, тишина воцарилась необыкновенная. Стихли всхлипывания ветра, успокоилась поземка, и звезды в ночном небе, расчистившимся от облаков, будто стали ярче.

- Хорошо... поешь, - Ярре закашлялся, улыбнулся Янке глазами. - Рана... болеть начала.

- Встать сможешь?

- Не знаю, - Ярре ойкнул, обнял Янку за шею.

- Какой же ты тяжелый! - вырвалось у Янки. - Не подниму!

- Ты... просто помоги мне. Ой!

Ноги у Ярре дрожали, но он смог устоять. Лицо Янки осияла радость.

- Видишь, а ты помирать собрался! - сказала она. - Нет уж. Ты мне живой нужен.

- Не могу... идти.

- А ты просто ноги переставляй, а я тебя держать буду... Ага, вот так! Конь туточки, недалеко, нам бы только до него добраться!

- Янка... я...

- Потом, любимый, потом. Держись за меня и иди.

Ярре закачался, но удержал равновесие. Медленно и неровно, точно обнявшиеся пьяницы, нагрузившиеся вином, они заковыляли по каменной галерее. Труднее всего было спуститься по ступеням вниз, но Ярре смог. Ойкал, держался за раненый бок, но переставлял ноги. Внизу они передохнули несколько минут, и Ярре сам предложил идти дальше.

- Янка, - прошептал он, когда они шли через заснеженную равнину, - замуж за меня... выйдешь?

- Выйду. Ты иди, иди.

Ярре вздохнул и посмотрел на небо. Ему очень хотелось увидеть среди звезд лик кого-нибудь из древних богов Йора - Хадрив, Митары, Теора или Минайи. Увидеть и поблагодарить за свое счастье. За то, что у него есть Янка. Но боги куда-то отлучились по своим божественным делам, и Ярре решил, что поблагодарит их потом. Если, конечно, останется жить.

И эта надежда на новую счастливую жизнь уже не казалась Ярре Кристерсону несбыточной.

Из огромной кучи поленьев осталось всего одно. Браск поставил его на колоду, занес колун и расколол полено. Теперь дров должно хватить надолго. Погода в последние дни установилась такая теплая, что печи в Оплоте можно не топить.

Хвала богам Эрая, весна наконец-то пришла в эти земли. Бурная, солнечная, ветреная и животворящая. Браск и представить себе не мог еще недавно, что в этих северных краях может быть такое яркое, ослепительно-синее небо...

- Браск, обед готов! - Эрин стояла в дверях дома и махала ему рукой.

- Я сейчас, - молодой сид бросил колун на кучу нарубленных дров, подошел к дереву, снял с ветки полотенце и вытер лицо и облитый потом торс. Надо бы затопить баню и помыться - после обеда, конечно. И одежда совсем испачкалась. Опять работа для Эрин.