Моника Фельтен - Огонь эльфов. Сага о Тале

Охотник в ужасе застыл, словно парализованный. И только когда шар превратился в небольшой вихрь и бесшумно втянулся в голову волчицы, мужчина очнулся от оцепенения. Не отводя взгляда от мертвого зверя, он стал осторожно пятиться в спасительный подлесок.

Свечение исчезло, а с ним и странные звуки. И в какой-то момент охотнику показалось, что животное просто лежит как ни в чем не бывало, словно и не было двух смертельных ран. Зверь открыл глаза и повернул голову, и, когда мертвая волчица вдруг поглядела на охотника светящимися оранжевым светом глазами, того пронизал страх. Кожаная лента выпала из рук. Не изведанный доселе ужас заставил его повернуться и с воплем броситься прочь.

В это мгновение из подлеска показался второй охотник. Он услышал крики товарища и быстро взглянул в сторону лежащего зверя. При виде ожившей волчицы глаза его расширились от испуга. Охваченный паническим страхом, он уронил ветку и последовал за приятелем.

Волчица посмотрела вслед убегавшим людям, но преследовать не стала. Она знала: охотники не вернутся. Зверь спокойно ухватил в пасть обе стрелы и выдернул, с удовлетворением наблюдая за тем, как затягиваются раны и подсыхает кровавый ручеек. Затем шершавым языком он слизал кровь и принюхался.

Место было выбрано удачно. Волчица зевнула. Времени было еще много. Она отправится в путь только тогда, когда меж деревьев взойдут луны. Серый зверь медленно потрусил к поросшему мягкой травой углублению между двух молодых деревцев. Ему предстоял долгий путь, и задание предстоит непростое. Из горла волчицы вырвался протяжный вздох. Потом она свернулась в тени деревьев и уснула.

Приближался закат.

Над крошечным прудом в огромных непролазных лесах Дарана висела сияющая дымка. Трава колыхалась под нежным дуновением вечернего бриза, тихонько шелестели темно-зеленые листья прибрежной ольхи. Стояло бабье лето. Мягкий вечерний свет угасал, дымка над прудом порождала причудливых призраков, сотканных из тонких полос тумана.

Сунниваа сидела на старом, поросшем мхом стволе дуба и глядела в темную воду. Она со вздохом закрыла глаза, вдохнув прохладный влажный воздух, пытаясь слиться с окружавшим ее миром. Девушка любила это место, ставшее ей пристанищем. Сколько она себя помнила, Сунниваа приходила сюда, когда хотела побыть одна.

Сегодня — последняя ночь, которую она проведет в знакомом ей до последней мелочи доме послушниц, и уже завтра вечером займет место среди служительниц. При мысли об этом ее охватывала легкая дрожь, и девушка отругала себя за детский страх. В задумчивости она отрывала от ствола куски коры и бросала их в воду. Они плыли, словно маленькие лодочки, которые ветер уносит все дальше и дальше от берега.

Привычным движением руки Сунниваа достала из-за выреза платья искусно оправленный камень, который носила на тонком кожаном ремешке. Это был подарок матери, единственное, что от нее осталось. Девушка повертела в руках оранжевый камень и в который раз стала думать о том, какой была ее мать. Сунниваа знала о ней совсем немного. Ей сказали только, что она была молодой служительницей и умерла вскоре после того, как родила ее.

Отца своего Сунниваа тоже не знала, но для служительниц это не было редкостью, потому что там, где они жили, мужчин не было.

Когда много лет назад Ан-Рукхбар победил друидов и изгнал Благую Богиню, выжившие служительницы бежали в это укрытое от посторонних место. Они назвали его Ин-Гвана-Тхсе, что на древнем языке друидов означало «посвященный Богине». От глаз Ан-Рукхбара их скрывало мощное эльфийское заклинание, защищавшее женщин от нападения.

Но проходили лета, и число служительниц уменьшалось. Никто не мог найти к ним дороги, только туманные эльфы знали скрытые тропы в Ин-Гвана-Тхсе. Чтобы сохранить знания и обеспечить дальнейшее существование общины, двадцать лет назад матушка служительница решилась на необычный поступок. Каждый год она отбирала двух молодых девушек, которые на короткое время должны были покинуть дом, чтобы найти себе в Даране друга. Их принимала целительница по имени Мино-Тей, выдававшая их за своих учениц. Как только служительница беременела, она возвращалась на родину, чтобы родить ребенка. Рождались исключительно девочки.

Внезапное движение по другую сторону пруда вывело Сунниваа из задумчивости. Она прислушалась к вечерним шорохам, но ничего необычного не услышала. Она устало поднялась и с наслаждением потянулась. Уже стемнело, а значит, пора возвращаться домой.