Ярослав Коваль - Под сенью короны

— Уже не нужно, — объяснила мне Аштия. Она следила за штурмом с того же обрыва, где совсем недавно я лазал по магическим конструкциям, и где работа была уже почти закончена. Ишрун, наблюдавший за разборкой конструкций, издалека поклонился мне. Рожа довольная. Видимо, чует скорый отдых. — Обошлись своими силами.

— Мои что, слишком долго собирались?

— Нет, конечно. Это мои слишком быстро справились. Да и справляться-то было особо не с чем. Людей в Спирали осталось мало. Там уже последние очажки сопротивления давят, спецназ ни к чему. Так что… Выдели пару сотен на обследование подземелий и остатков подземного хода, и этого будет достаточно.

— Слушаю.

— Может быть, придётся поискать кого-то за пределами замка, если успели уйти по второму подземному переходу. Но это уже ерунда. Это не срочно. Брать в плен или истреблять — оставляю полностью на усмотрение твоих людей. Трофеи брать запрещаю. Пока. Там посмотрим.

— Будет сделано. — Я сделал было движение уйти, но задержался на пару мгновений, видя, что моё место рядом с её светлостью никто не спешит занимать. Значит, я никого не задерживаю. И есть возможность удовлетворить своё любопытство. Аше простит мне такую вольность. — Как понимаю, вот оно, вожделенное окончание гражданской войны?

Она обернулась и добродушно улыбнулась мне.

— Что, не терпится? Понимаю. Ничего, твоя награда полностью тебя удовлетворит. А пока иди, выполняй приказ.

— Прошу прощения, немедленно иду, госпожа Главнокомандующая.

Парад, ожидавший нас в преддверии трёх столиц, должен был, пожалуй, стать самым величественным зрелищем на моей памяти. И не только за годы пребывания в Империи, но и вообще. Я ждал сложной и долгой подготовки, но в Империи это было не принято. Лишь самое основное сообщили заранее. Например, то, что командующих новых родов войск на победных парадах приветствуют фейерверками магических стрел, запускаемых в воздух, и на сей раз это особое чествование предстояло двум старшим офицерам Генштаба — мне и Сехмету, главному командиру артиллерийских войск.

Само собой, каждому из командующих растолковали, куда идти, что делать, как реагировать и какие команды отдавать подчинённым. Солдатам же предстояло банально держать строй и незамедлительно исполнять все приказы.

Имперская армия без лишней спешки возвращалась с архипелага Йошемгаль, где войска мятежников вынуждены были прекратить сопротивление государевой воле, в столицы через три крупных графства. Через ту самую часть страны, которая лежала теперь истерзанная и измученная годом тяжёлой гражданской войны… Эх, не нюхали местные наших российских масштабов! Мы и дольше умеем тянуть жилы и яростно кромсать друг друга. Местным ещё повезло.

Но непривычной Империи и года многовато. Вон как крестьяне ликуют, норовят выбежать навстречу проходящим по тракту армейским порядкам и поорать здравицу императору. Иногда появившимся поблизости селянам я приказывал выделить немного продовольствия, тем более что с побережья мы везли огромный груз сушёной и копчёной рыбы. До столиц хватит с лихвой.

Если говорить откровенно, не сразу, далеко не сразу жизнь этих людей войдёт в прежние рамки. По лесам и горам и сейчас скрывается достаточно банд, более мелких и потому менее уязвимых для регулярной армии. Ещё годик-другой они протянут, потреплют обывателям нервы, продолжат лить их кровь и насильничать. Потом мы их перещёлкаем поодиночке. Собственно, я сразу предложил Аштии бросить мои пять с лишним тысяч (прибыло запланированное подкрепление, которое по ситуации не требовалось, и мой отряд опять разбух) мелкими группами на прочёсывание западных областей Империи.

— Нет, — сказала её светлость. — Ты и твои люди должны присутствовать на параде.

На параде так на параде. Проезжая мимо горного массива, окружавшего городок Сияние, я вспомнил, что тут неподалёку начинается Мурмий. А там в своей деревне, дай бог, и сейчас в добром здравии пребывают родители и братья моей жены. Как ни крути — родственники. В конце концов, чин я или не чин? Могу себе позволить чуточку воспользоваться служебными возможностями.

Поэтому, выбрав отряд в тридцать человек, приказал им наведаться в родную деревню Моресны и узнать о судьбе угольщика Нишанта. Если он жив и здоров — предложить присоединиться к армейскому обозу и совершить путешествие до столиц в полной безопасности.

Мои бойцы вновь присоединились к отряду чуть больше чем через сутки — к следующему вечеру, и доложили, что приказ выполнен. Угольщик Нишант и его супруга, а также двое сыновей живы. Правда, судя по виду деревеньки, а точнее, её остатков, поселению пришлось трудно: дома сожжены, хозяйство разорено до основания. И поселиться угольщик был вынужден в землянке на отшибе. Отношение к нему односельчан неоднозначно, бывшего «богатея», да ещё удачно пристроившего дочку, откровенно недолюбливают.