Вольф Белов: Волчицы

— И кем же?

— Учительница она у меня. С председателем я уже обо всем договорился и в школе тоже. До города далековато, а тут она ко мне поближе будет.

— Не затоскует жинка твоя здесь? Городские — они изнеженные.

Сиверцев рассмеялся.

— Да не городская она. Тоже из деревни, с Рязанщины. У нас в городе училась. Там и познакомились.

— Вот ведь, как жизнь устроена, — Строев покачал головой. — Оба родились в деревне, встретились в городе и снова в деревню. Ну, расскажи хоть, как вас судьба-то свела?

— Да рассказывать тут особенно и нечего. Съездил я после армии к родителям, а потом по всей стране колесил, все искал, где получше. В конце концов снова в наших краях оказался, осел в городе. Наталья моя в то время в институте там училась. Я как раз только на работу устроился, первый день за баранку сел. Проезжал утром мимо ее института, а она на учебу спешила, прямо под колеса сиганула. Чуть ее не переехал. Еле успел по тормозам дать да руль вывернуть. Столб снес, — Сиверцев улыбнулся, вспомнив прошлое. — Ох и ругался я тогда. А взглянул ей в глаза, дар речи потерял. Много я девчат видел, но такой красивой в жизни не встречал. Ну, что? Проводил ее до дверей института, а после занятий встретил. Так вот и познакомились. Уже пятнадцать лет вместе живем.

— Ну, это еще не срок, — сказал Строев. — Дети-то есть?

— Дочь Настя. Четырнадцать лет скоро будет.

— Совсем взрослая. Вот невеста будет моему Егорке. Это племяш мой, ровесник твоей дочки. Да я тебе уже говорил про него. Хороший парнишка, только вот судьба горемычная. Не шибко ласкова к нему жизнь.

— Что так?

— Сестру мою младшенькую помнишь, Василису? Это мать его. При родах померла. А отца Егоркиного лет пять назад волки задрали. Знатный он охотник был. Петр Балабанов. Да ты знал его, поди?

— Знал, конечно, — кивнул Сиверцев. — Жаль Петьку. Как же это его угораздило?

— Пошел он в одиночку на сохатого да, видно, споткнулся, упал как-то неудачно или еще что. В общем, как потом выяснили, ногу он сломал. Тут серые на него и налетели. Всего изорвали, только по берданке его и признали. У нас с Авдотьей детей нет, вот и забрали Егорку к себе. А теперь только он у меня и остался.

— Да, волков тут много, — задумчиво произнес Сиверцев.

— Не то слово, — с горечью усмехнулся Строев. — В наших краях, сам знаешь, их издавна великое множество было. Уж каждые пять лет их отстреливают, пальба стоит, как на фронте, ан нет, новые плодятся пуще прежнего. И людей-то уж не страшатся, иной раз ночью прямо в село заходят. Даже днем их на околице видят. А недавно появился здоровенный волчара, матерый. Я сам-то его не встречал, слыхал только. У него, говорят, уши рыжие. Так этот даже на птицеферму забрался. А прошлым летом на коз напал — ребятишки их пасли, перепугались насмерть. Часто люди с ним сталкиваются. Никого, говорят, не боится, но на людей пока ни разу не нападал. А все ж таки в одиночку никто в лес не ходит.

Мужчины еще раз опрокинули по стопке.

— Ты закусывай, закусывай, — сказал Строев, пододвигая к гостю тарелку с огурцами. — А ты чего возле дома торчал? Уж не жить ли там собрался?

— Угадал, дядя Степан.

— Да ты внутри-то был? Крыша в дырах, пол прогнил, в стенах щели, печь обвалилась. Все ваше семейство разъехалось, твои родители последними были. Как бабку схоронили, так и уехали, ты уж в армии был. С тех пор там никто и не жил. Сколь лет уж прошло.

— Да, дом, конечно, надо будет подремонтировать, — согласился Сиверцев. — Ничего, справимся. А первое время в леспромхозовской общаге поживем.

— Не смеши, Коля. Видел я их халупу. Там зимой в тулупах спят, а летом не знают, куда по ночам от комаров деться. Ты когда переезжать собираешься?

— Через три дня уже надо на работу выходить. А своих думаю в начале лета привезти, как учебный год закончится. В городе придется комнату в общежитии освобождать.

— Ну, вот что. Ты шибко-то не торопись. Жилплощадь в городе освободить успеешь. Я с председателем поговорю, мужиков соберу после посевной. За неделю дом твой подлатаем. Крышу перекроем, хотя бы первый этаж в порядок приведем, чтобы жить можно было. Печь я сам тебе переберу. А дальше уж своими силами со временем все подправишь.

— Да вроде неудобно как-то помощи просить. Не заслужил я таких почестей.

— Что ты опять заладил, неудобно да неудобно. С каких это пор таким скромником стал? Я ж не только о тебе, я о всей детворе нашей беспокоюсь. Учителей-то у нас шибко не хватает. Марья Федоровна не раз жаловалась. Помнишь ее? Учительша твоя ведь была. Директор сейчас.