Олег Говда - Возвращение

А пока, вот где у меня эта крестьянская непринужденность и вытекающие из нее внезапные визиты. Совсем никакой личной жизни. Не дом, а проходной двор. В казарме хоть дневальный предупреждал… А тут — от радости заикой стать можно. Открываешь глаза рядом с девушкой после приятно проведенной ночи, а напротив кровати, как у себя дома, за столом развалился Ярополк свет Титыч, потягивает чего-то из кружки и выжидательно смотрит. С эдакой легкой укоризной во взгляде. Мол, ну, сколько можно женку обнимать? Она же не убежит… И вообще, поимей совесть, Влад Твердилыч. Я, вона, уже битый час о добре общественном радею, а ты все прохлаждаешься.

Мысленно высказав старосте все, что я думаю о нем и его бесцеремонности, я сладко потянулся и перевернулся на другой бок. Спиной к непрошеному гостю.

— Кх-кх… — похоже, старосте хватило вчерашнего общения с моим реверсом, и теперь он требовал взглянуть правде-матке в глаза.

— Ну, до чего же ты, Титыч, назойлив… — проворчал я, разворачиваясь обратно. — Хуже мухи. Не видишь разве, люди почивают…

— Кто рано встает, тому и Создатель помощь дает, — назидательно произнес Ярополк.

— Ага, ты еще песенку Винни-Пуха мне спой… «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро. То тут сто грамм, то там сто грамм, на то оно и утро».

— Это что ж за песня такая? — проявил любопытство староста. Хотя лично мне показалось, что гораздо большую заинтересованность у Титыча вызвала Листица. Услышав голоса, она поспешила вскочить с ложа и привести себя в порядок.

Нет, не показалось.

— Ты б хоть отвернулся, дядька Ярополк, — возмутилась молодица. — Глаза твои бесстыжие. Седой весь, а туда же…

— Вот еще, — фыркнул староста, но голову наклонил. — Что я голой девки раньше не видел?.. Помню, однажды лагерь орков разгромили да обоз с пленными отбили… Там такого насмотрелся, не приведи Создатель… Не токмо без одежды, но и совсем без кожи… Так-то, красавица. А потому не ругайся и это… не мешай. Я ведь не на блины к вам пожаловал. Дело молодое, воину после боя в сам раз, потому вчера мешать не стал, но… — Ярополк Титыч кашлянул и перешел к теме, которая по-настоящему тревожила его и гнала сон с глаз. — Ты-то хоть не забыл, Влад Твердилыч, что Гырдрым сказал? Две недели мигом пролетят. И охнуть не успеем, как он воротится. Только в этот раз клан Лупоглазых постарается наемника посильнее гхнола отыскать. А посему извини, но отлеживаться некогда.

— Ага, — кивнул я, даже не думая подниматься. — Прямо горит и полыхает все вокруг. Признайся лучше, староста, что тебе не дает покоя наш неоконченный разговор. Любопытство разбирает…

— Это тоже, — не стал лукавить Титыч. — Я ведь и к великану нашему сходил. Проведал. Спит сердешный… Совсем обессилел. Ну и пусть себе… Я пару хлопцев возле него оставил. Так что, как только заворочается, они сообщат. И значит, затея твоя с передачей Выселок во владение троллю все еще возможна. А мне что-то совсем не хочется в рабство. Привык я к свободе, веришь?

— Вот уж к чему я точно не стремлюсь… — Подниматься в такую рань совершенно не хотелось, но разве ж от такой пиявки отцепишься. — И вообще, лучше объясни, как ты в запертую дверь войти умудрился?

— Почему в запертую? — удивился тот. — Открыто было…

— Ой, — подала голос Листица. — А я еще, когда ночью во двор выходила, подумала: чего это скамейка к двери прислонена?..

— Понятно, — проворчал я.

Все-таки непорядок. Уж больно крепкий у меня тут сон. Вторую ночь не слышу, как моя хозяюшка по дому передвигается. От тролля заразился, что ли? Или это она такая легкая на ногу?.. Хотя, скорее всего, расслабился, опасности не ощущаю. Вот и дрыхну, как мертвый… Тьфу-тьфу-тьфу, обойдемся без глупых сравнений. Даже мысленных и шаблонных.

— А спросить?

— Спали вы, Владислав Твердилыч, уж больно сладко, — потупилась «моя вдовушка».

Все, надоело, язык не поворачивается даже мысленно обзывать стройную двадцатилетнюю красавицу молодицей или женщиной. Сразу воображение как минимум еще десяток лет ей приписывает. Да и лишних килограммов тоже… Короче, пока Листица со мной, но не замужем — будет девушкой. И плевать мне на традиции и общественное мнение. Я здесь Защитник или погулять вышел?

— Так я ж не о сегодняшней ночи, а на будущее и говорю… — Проходя мимо, не удержался и легонько провел ладонью по еще теплому после сна упругому бедру.

Совсем оголодал в вооруженных рядах, что ли? Ведь никогда прежде излишней нежностью не страдал. Ночь-кудесница — это прекрасно, но поутру, извините, барышни, — у каждого своя тыква.