Антон Соя - Собачья королева

Сначала Аня подумала, что это Сплин наконец-то удрал от в конец обкурившегося Мази. Но, приглядевшись, поняла, что это другой, более крупный и кривоногий кобель болтается один-одинёшенек, и тут же, без долгих раздумий, отловила его. Вернее, Аня на Кенгу, как на живца, поймала шатавшегося рядом с плитами добродушного бассет-хаунда с глупейшей потешной физиомордией. Что оказалось совсем не сложно, если учесть, что пёс как раз находился в напряжённом поиске подружки, и Кенга ему очень даже приглянулась. Бассеты вообще собаки ума не огромного, а тут Боня почуял какую-то сучку, гормон ударил в голову — он и сбежал от хозяйки. Сучку, естественно, не догнал на своих коротких кривых лапах, хозяйку тоже потерял из виду, остался у разбитого корыта и загрустил. А тут такая симпатичная Кенга! Бассет прогулялся с ними до самого дома и запросто зашёл в парадную, даже не пытаясь убежать. Был изловлен и препровожден в дом.

Выяснилось, что Боня весьма избалован и привык к роскоши. Он, например, очень обижался, когда ему не позволяли спать на диване. Но квартиру охранял исправно. Подходил к входной двери, внимательно прислушивался и потом один раз гавкал: «Бу!» У бассетов бочкообразная грудная клетка, и голос от этого очень низкий и мощный. Один раз после его «бу» из-за двери послышался испуганный вскрик и торопливо удаляющиеся шаги (соседка пыталась зайти в гости, но почему-то передумала). Потом, при встрече, она осторожно попыталась выяснить — кто это у вас там? Собака? Да ладно, не бывает собак, издающих такие звуки… Это, наверное, какое-то другое животное, причем очень страшное…

Однажды Аня в шутку легонько дала Боне подзатыльник. Бассет тут же смешно сел на попу и затряс одновременно ушастой головой и лапами, показывая результат хозяйской дрессуры. Давно Аня так не хохотала.

Прожил он у них примерно неделю, пока все собачьи круги Питера, поднятые Аней на уши, разыскивали его хозяйку. В начале девяностых бассеты были большой редкостью и стоили баснословных денег, так что найти концы удалось довольно быстро. Аня обклеила объявлениями о ценной находке всё Купчино. А хозяйка Бони, объявления на стенах не читающая, в свою очередь дала объявления в газеты и на кабельное телевидение и тоже обклеила всё Купчино объявами о пропаже.

Когда все-таки удалось вычислить хозяйку, и Аня до нее дозвонилась, та, бедная, упала в обморок от избытка чувств. Примчалась через десять минут, вся в слезах и соплях, не веря своему счастью, и Аня с Кенгой наблюдали у себя в прихожей впечатляющую сцену воссоединения любящих сердец… Только тогда она узнала, что пса зовут Бонифаций, а до этого Аня называла его просто Бегемотом — за «невероятные ловкость и изящество», да и за габариты тоже. Ослеплённая счастьем хозяйка даже забыла поблагодарить Аню за недельную жировку в её квартире любимого бегемотика. Но Аня не в обиде.

Вот и сейчас, заходя за плиты, она с улыбкой вспоминает смешного бассета. Шибко самостоятельная Кенга умчалась куда-то наперегонки с усиливающейся метелью.

Как только Аня поворачивает за гору плит, на неё нападает сзади слюнявый насильник, от которого отвратительно пахнет смертью и лекарствами. Он душит её и тащит куда-то в глубину бетонных завалов. Хорошо, что поднятый ворот пальто спасает хрупкие шейные позвонки. Девушка хрипит, в её глазах гаснет свет. Аня теряет сознание, даже не успевая позвать на помощь. Но для двух родных душ, дышащих в унисон, это необязательно. Убежавшая далеко вперёд Кенга собачьим верным сердцем чует беду.

Мигом примчавшись на помощь, Кенга видит, как чужак, держащий в руках нож, стоит над лежащей в снегу на плите хозяйкой. Ни секунды не раздумывая, разъярённая собака напрыгивает сзади на мерзавца и вцепляется зубами в капюшон его искусственной коричневой шубы.

Маньяк теряет равновесие, нож и верёвка летят в снег. Он падает на спину, бьётся с противным хрустом головой об обледеневшую плиту и остаётся лежать без движения. Кенга отчаянно лижет Аню в холодное лицо, и та приходит в себя. Аня обнимает спасительницу. У неё страшно кружится голова, перед глазами, вместе со снежными, летают разноцветные мухи.

Кенга скачет, как сумасшедшая кенгуру, и громко лает. На её призыв отзываются гуляющие вдалеке собаки. Очнувшийся от лая маньяк медленно и неуверенно встаёт. Его перекошенное ужасом и болью лицо залеплено липкой кровью, продолжающей вытекать из разбитой головы. Так ничего и не понявший ублюдок в панике убегает, шатаясь и держась за голову, пока совсем не скрывается из виду. За ним в темноту по снегу стелется кровавый красный след, тут же заносимый свежим снежком. Его, как и других купчинских «подснежников», найдут только в апреле, когда растает полутораметровый сугроб рядом с трамвайными путями на Бухарестской, ставший ему ледяной могилой.