Михаил Попов - Наследник

— Одевайся, Хозяин. Завтрак на столе дожидается. Ешь скоренько и айда знакомится.

На кухне меня и впрямь дожидалась шкворчащая яичница. Похоже, мне понравится быть Хозяином. Завтракать пришлось в одиночестве. Невид тактично дожидался в комнате, а Грязнуля впав еще вчера в непонятную меланхолию, даже не соизволил проснуться.

Прежде чем выйти из подъезда, Невид нырнул в невидимость и вскарабкался мне на плечо. Как объяснил он — что бы легче показывать дорогу. Как понял я — лень топать ножками. У соседнего дома, домовой тихонько шепнул.

— Сюда. В первую парадную.

Не споря, я потянул на себя дверь. Тугая пружина, недовольно скрипя, подалась с трудом. На улицу вырвалось густое аммиачное облако. Я осторожно ступил в воняющую сортиром темноту.

— Эх, люди. — Укоряюще пробормотал Невид скидывая невидимость. — Неужели до туалета не дойти?

Я смущенно промолчал. Что тут говорить, коли даже один из моих друзей, предпочитает выйти из квартиры и помочится на лестнице… правда только когда находиться в гостях.

— Эй, Богун. — Негромко позвал Невид. — Ты где, старый хрыч? Вылазь с Хозяином знакомится.

Под лестницей зашебуршало, стукнуло и, наконец, раздалось негромкое топанье маленьких ножек. До рези в глазах я всматривался в темноту — что за сволочи вечно бьют лампочки? — но так ничего и не увидел.

— Тута я. — Раздался снизу хриплый голос. — Подымайтесь выше, там хоть от окна свет.

Выполнив указание, я получил возможность рассмотреть местного домового. Богун оказался полной копией Невида. Борода только погуще, да одет не в телогрейку, а в нечто напоминающее спортивный костюм.

— Так вот ты какой, Хозяин. — Богун улыбнулся в бороду. — А ничо, кажись, мы не прогадали.

— Постараюсь не посрамить.

— Не посрамит, уж поверь мне! — Хлопнул Богуна по плечу Невид. — Наш он, в доску.

Богун смерил меня взглядом.

— Молодец, что ламию изгнал. Уж больно много бед от нее было.

— Я там свои цели преследовал. — Устыдился я похвалы.

— А что плохого в своих целях? Итог один — ламии больше нет. Нам, домовым итог важен. Вот, допустим, решишь ты нас, домовых за делами разными гонять… я же сказал — допустим. — Остановил мою попытку вставить слово Богун. — Так тут тоже вопрос: а зачем тебе это? Вот коли на благо всех стараешься, со всем почтением помогем. А коли, просто с жиру бесишься, то не обессудь, не раз пожалеешь…

Я с улыбкой слушал рассуждения домового. И вовсе не потому что смешили его слова. Просто вид маленького, даже миниатюрного, человечка, с серьезной важностью поучающего меня был так забавен, что сдержать улыбку было невозможно.

Неожиданно, Богун сменил тему:

— А вот скажи, Хозяин, когда люди перестанут в подъездах ссать?

Что я мог на это ответить?

Невид добрых полдня таскал меня по близлежащим домам, показывая владения и знакомя с домовыми. На мой взгляд, все они казались на одно лицо. Только одежда разная, да имена… но для меня и все негры близнецы.

— Ну, все, последний остался. — Успокоил Невид. Я едва не закричал от радости: от стойкого запаха подъездов уже начинало мутить. — Я тебе про него уже говорил. Мируня это… ну, тот которого человек мучает.

Бедный Мируня обитался в престижном элитном доме. Небольшой садик, огороженный заборчиком перед парадной, посыпанные шуршащим гравием дорожки, домофон с видеокамерой и двухметровый охранник с увесистой резиновой дубинкой. В общем все для нормальной, человеческой жизни. Я завистливо облизнулся. Мне бы в такой. Да только моей зарплаты не хватит даже комнату здесь снимать.

— Значит так. — Горячо зашептал Невид в ухо. Снова невидимый, он удобно сидел у меня на плече. — Так просто внутрь тебе не попасть. Там сторож дюже злой. Надоть тебе невидимым стать.

— Но я ж не умею.

— Ерунда, проще простого. Представь, что растворяешься в воздухе, вот и вся премудрость.

Сомневаясь в успехе, я постарался представить себя растворяющимся в воздухе паром.

— Идиот! — Яростно зашипел Невид, отвешивая маленькой ладошкой чувствительную затрещину. — Куды при людях-то?

Но я уже и сам сообразил, что делаю не то. Сбоку раздался сдавленный визг, вопль и вслед за ними торопливая молитва. Повернув голову, я рассмотрел двух отдыхавших на скамеечке бабулек. Выпучив глаза на меня, старушки непрерывно крестились, скороговоркой тараторя «Отче Наш». Еще одна без чувств валялась у их ног. Похоже мне удалось исчезнуть. Я с опаской посмотрел вниз. Ног не было. Туловища тоже. Надеюсь голова тоже исчезла. А то хорош был бы видок. Я хихикнул представив: голова профессора Доуэля.