Энгус Уэллс - На путях преисподней

— Я хочу, чтобы ты заменил Камень в навершии этого меча, — Кедрин указал на меч Друла и достал из-под рубахи талисман.

Тазиел прекратил смеяться и заморгал, удивленно и недоверчиво.

— Меч Друла, — каркнул он. — Я выковал этот меч по велению моего господина, чтобы Его слово несли на лезвии клинка. Как он к тебе попал?

— Друл дал мне его.

— Так, — проскрежетал Тазиел. — И какова была цена?

— Это был честный обмен — меч за меч.

Тазиел кивнул — если это движение огромной головы можно было назвать кивком.

— Камень — иной. Он от врага моего господина. Я чувствую его мощь, и она раздражает меня.

— Это Камень Кирье, — честно признался Кедрин. — Вставь его в навершие — и я унесу его с собой.

— Для чего это тебе?

— Твой господин похитил мою жену. Я хочу вернуть ее.

— Ты хочешь получить от меня оружие, которое погубит моего повелителя, — хрипло ответил кузнец. — Откуда у тебя Камень?

— Мне его дали Сестры Эстревана. Вторая половина этого Камня у моей жены.

— Дали? — язык вновь высунулся и коснулся ноздрей. — И ничего не взяли взамен?

Кедрин покачал головой, с трудом скрывая отвращение.

— Я принял обет, — сказал он. Впервые он ощутил подлинный смысл этих слов. — Когда я взял камень, я принял на себя обязательство неустанно защищать Три Королевства.

Тазиел крякнул с явным удовольствием.

— Ничто не дается даром, у всего есть цена.

— Назначь свою цену.

Безобразное создание обернулось к нему, и Кедрин обнаружил, что безгубый рот кузнеца способен изогнуться в подобии улыбки. Зрелище было жуткое.

— Жизнь, — изрек Тазиел.

— Нет! — Кедрин ответил не задумываясь.

— Тогда ты не получишь меча, — прокаркал кузнец, — и все вы умрете здесь, а я наемся вашего мяса.

— Что угодно, только не это, — в голосе Кедрина послышалась мольба.

Голова Тазиела качнулась из стороны в сторону.

— Другого мне не надо. Все имеет свою цену. Моя цена такова. Когда я выковал этот клинок для Друла, он отдал девять раз по девять жизней «кровавому орлу». А с тебя я хочу только одну.

— Это невозможно, — повторил юноша.

— Подожди, — Браннок отстранил короля и шагнул вперед. На его изможденное лицо упал красный отсвет расплавленной лавы.

— Если ты получишь то, что требуешь, кузнец — ты окажешь нам услугу?

— Нет! — Кедрин вцепился в плечо друга.

Браннок стряхнул его руку, не сводя измученных глаз с безобразной рожи Тазиела.

— Да, — ответил кузнец.

— А когда все будет сделано… как им пройти к Ашару?

— Легко, — ответил Тазиел. — Как только Камень соединится с мечом, путь откроется, — и он указал в глубь пещеры, где чернел проход.

— Путь к пристанищу Ашара? — переспросил Браннок. — Они смогут добраться туда через этот ход?

Голова Тазиела качнулась в утвердительном кивке.

— Не встретив ни препятствий, ни ловушек?

— Ты слишком много спрашиваешь, — проворчал кузнец. — Но я давно не пробовал нежной человечины. И я отвечу. Твои друзья дойдут целыми и невредимыми. Но… — он нехорошо ухмыльнулся, — они не вернутся.

— Тогда бери свой молот, — произнес Браннок. — Ты получишь плату.

— Нет! — закричал Кедрин. — Браннок, я приказываю! Мы… что-нибудь придумаем!

— Ничего другого не остается, — Браннок повернулся к Кедрину и заговорил тихо и властно: — Ты знаешь это не хуже меня. Не соединив Камень и меч, ты не сможешь сокрушить Ашара и спасти Уинетт. Никто, кроме этой проклятой твари, тебе не поможет. Но он и пальцем не шевельнет, пока не получит плату.

— И все же я запрещаю, — повторил Кедрин.

Тень былой улыбки мелькнула на губах Браннока. Он убрал саблю в ножны и положил руки на плечи Кедрину.

— Я проклят, — тихо проговорил он. — Эта дрянь у меня в крови и… ты сам видел, во что я превращаюсь по ночам. Я не хочу быть оборотнем, чудовищем, которое приходится связывать, как только зайдет солнце. Это не жизнь, Кедрин. Чем скорее я сведу с ней счеты, тем лучше. Пусть это послужит твоей цели.

Кедрин медленно покачал головой, и Браннок повернулся к Тепшену.

— Это единственный выход, скажи ему, дружище, — умоляюще промолвил он. — Если мы откажемся заплатить… ты слышал, что говорил кузнец: мы здесь все погибнем… без всякой пользы.

Тепшен посмотрел на Браннока, лицо его стало торжественным, рука стиснула запястье полукровки.

— Я никогда не сомневался в твоей храбрости, волчий пастух. Но это больше чем храбрость.

— Твое слово? Да или нет?

Глаза кьо заволокла печаль, и он кивнул: