Larka - Алмазный венец севера

— Да, атаки их сокрушительны — но вот к обороне они не готовы.

Моряки тоже добавили жару — на море нехватка железа не так ощутима, флоты способны биться на равных. А уж забросить в тыл святошам десанты и поддержать их огнём катапульт да волшебников, то дело доброе…

Лёгкое шевеление взглядом — и к одиноко стоящему полковнику Блентхейму бесшумно скользнул старый слуга. Личный, особый, доверенный слуга короля — в те времена, когда молодой его господин в бытность свою принцем командовал полком своего отца, он бессменно пребывал денщиком, слугой и телохранителем… перед полковником возник вычурный, застеленный салфеткой поднос. И вот на эту-то салфетку полковник положил небольшой кругляшок металла, который до этой поры поглаживал в руке.

Вчера к нему обратился бравый ветеран с просьбой принять в Академию. Почти старик, он под ироничным прищуром офицера положил в ладонь того монету. И столь долго размышлял Блентхейм над пахнущей еловой живицей серебрушкой, столь о многом успел он подумать, что лишь кивнул да распорядился вызвать немедля госпожу чародейку…

Лица придворных вельмож да армейских и флотских чинов заметно приподнялись над воротниками и жемчугами в попытках разглядеть — что же оно там такое. Но слуга словно ненароком загородил поднос плечом, бесшумно скользнул к подножию трона и туда, наверх. Уж ему-то дозволялось то, что не дозволено даже фавориткам… личный слуга короля иной раз выше законов или традиций.

Всё же, его величество сумели сохранить бесстрастное лицо. Каковой ценой то далось, знали лишь они сами. Какая буря мыслей и страстей пронеслась за спокойной, сковавшей лицо маской, когда рука его величество зачем-то поднесла монету к носу? А ведь, многозначительные изображения отчеканены на обеих сторонах, ей-богу… древнее пророчество, похоже, начало сбываться…

— Убедительно. Что ж — все, кроме полковника Блентхейма, госпожи Велерины и канцлера, свободны.

Если бы дальнейший разговор возможно оказалось подслушать или же записать, то немало бы любопытного и даже поучительного там выяснилось. Кто был тот молодой поручик, который по пути к месту службы завернул на государев медный рудник, осмотрел его и дал несколько ценных советов по улучшению работ, гадать даже и не приходилось. Кем на самом деле оказался рыжий ротмистр этого года выпуска, если через него к святым отцам утекали сведения, тоже.

Равно как и решено было не дёргать молодого кузнеца и не заставлять работать в Королевской Горке или арсеналах. Пусть и впрямь, опыта наберётся да придумает чего…

Крепость Марыч оказалась и в самом деле замечательнейшим сооружением. Сооружённая в незапамятные времена на вдающемся в море скалистом мысе для защиты от пиратов, она с тех пор неустанно укреплялась и перестраивалась. Несколько раз меняла хозяев — и тогда глаза пролетающих над ней глупых чаек удивлённо рассматривали иные флаги.

Если смотреть лицом на полночь, в страну святых молитв, по правую руку плескалось море. По левую высился каменный кряж, через который по еле заметным тропкам только особо обученные единицы и могли перебираться. А вперёд и назад тянулась прибрежная дорога, по которой в редкие времена мира сновали посыльные, путешественники или караваны купцов.

По морю тут не шибко наплаваешься — многочисленные рифы и отмели вкупе с часто меняющейся погодой заставляли корабли далеко стороной обходить это место. Седмица кружного пути в открытом море, то даже для бывалых моряков дело серьёзное, а уж торговый люд и вовсе не мог позволить себе такой роскоши. Хотя, особо неприхотливые и пускались вплавь. Если корабль и экипаж хорошие, а груз неспешный, отчего бы и нет?

Но в основном, вся жизнь текла в узкой прибрежной полосе. И вот по этой-то куда более захудалой нежели королевский тракт дороге к крепости и подъезжал молодой поручик на заморенном коньке, держа в поводу заводного с пожитками и посматривая по сторонам жадным взглядом.

Думал ли Ларка, что однажды заберётся в такую даль от родных мест? Уж слишком чужим и неприветливым показалось то и дело мелькающее справа море. Слишком не такое. И даже искупавшись в нём на пробу, он не ощутил привычного единения. Чужая, напрочь чужая стихия…

— Ваш-благородие? — усталые глаза сержанта смотрели требовательно.

Оказалось — Ларка так задумался под мерное покачивание седла, что едва ли не задремал по жаре. Уж поездка если и не вымотала его до предела, то утомила изрядно. И повстречавшийся на дороге патруль, что затаился в тени на опушке, теперь интересовался бумагами господина проезжающего.