Светлана Чистякова - Наследники Падших Книга вторая Трудно признать [CИ]

Митька начал стремительно бледнеть и рухнул на стоявший рядом стул. Я бросилась на кухню, налила воды и притащила его другу.

- Выпей и успокойся.

Митька жадно пил воду, его руки тряслись, а зубы стучали о край стакана.

Я смотрела на него, и очень нехорошее подозрение закрадывалось в мою душу.

Если честно, я подумала, что у него съехала крыша. Видимо, Митька что-то такое прочитал в моем взгляде:

- Клянусь тебе, Ларка, он, правда, там был. Не надо на меня так смотреть. Я не сошел с ума.

Я клятвенно заверила друга, что верю ему и совсем так не думаю, взяв себе на заметку, потихоньку связаться в интернете с парой наших общих знакомых из Питера на предмет существования Закарии в реальности. Должен же был Митька хоть где-то появляться со своим бойфрендом.

В тот же вечер, когда расстроенный Митяй уже спал напичканный снотворным, я зашла в сеть, написав пару сообщений "В контакте", получила ответ.

У Митьки действительно был друг. Закария. Потрясающе красивый кареглазый блондин. Я немного успокоилась. Слава Богу, с головой у моего Митеньки все было в порядке. Тогда куда он пропал с фотографий? Ответ на этот вопрос я получила гораздо позже.

Где-то через пару лет Митькиных отношений с Заком во время нашего совместного отдыха в Испании я обнаружила на правом предплечье друга странную татушку в форме эллипса, всю испещренную загадочными символами и письменами. Я не особый любитель подобной нательной живописи, но на мое скептическое "фи" вместо вразумительных объяснений получила лишь мечтательную улыбку. Допытываться, что да как, я не сочла нужным, в конце концов, у каждого свои тараканы в голове. У Митьки на тот момент они были размером с лошадь.

А потом у меня случился бурный роман с Сергеем. Митька естественно был в курсе событий. В один прекрасный день я познакомила их, и они быстро подружились. С Митькой всегда было легко.

В период моей жизни с Сергеем Зак дважды исчезал. Последний раз мне пришлось привезти почти невменяемого от горя друга в Москву. Всю дорогу он лежал на заднем сидении моей машины, свернувшись калачиком, и тихо шептал, что Зак в смертельной опасности и может погибнуть. Не выдержав, я затормозила на обочине, залезла к нему и, встряхнув хорошенько, почти приказала все рассказать. Но Митька твердил, что это не его тайна, что он наконец-то знает, кто такой Зак, но говорить ничего не будет, ибо я сочту его за сумасшедшего и немедленно закрою в ближайшем дурдоме.

Мысль показалась мне вполне разумной. Митька пошевелился, и в распахнувшемся вороте рубашки я заметила у него на шее тяжелую золотую цепь. Обычно он носил только крестик на тонкой цепочке, но эта вещь была очень дорогой и очень старой. Мне нравится антиквариат, и я немного в нем разбираюсь, во всяком случае, с легкостью могу отличить турецкий ширпотреб от действительно качественного золота. Цепь на Митькиной шее была ОЧЕНЬ качественной.

- Митя, это что у тебя? - я осторожно потянула за цепочку.

Он отвел мою руку и сам вытянул цепь из-под рубашки.

- Это подарок Закарии.

Я, мягко говоря, охренела! На цепочке висел умопомрачительной красоты старинный перстень, явно ручной работы. Такая безделица на каком-нибудь аукционе стоила бы чертову уйму денег. На червленом золоте в обрамлении каких-то драгоценных синих камешков, которых я в жизни своей не видела, сплелись в причудливом танце две змеи, настолько искусно вырезанные, что казались живыми. А по бокам мелкими бриллиантами были выложены вензелем две буквы, напоминающие латинские Z и M. Это было похоже на фамильную драгоценность, которую люди передают из поколения в поколение. И вот эту безделушку, стоимостью в пару миллионов долларов, таинственный Зак подарил моему другу. Признаться, я его даже зауважала, хотя Митька мой бесценен.

Я спрятала цепь с перстнем Митьке под рубашку и наглухо застегнула воротник.

Не приведи Господь, кто-нибудь увидит его! У нас в стране убивают и за сто рублей.

Я привезла Митьку в Москву. Весь день мы с Серегой развлекали его, как могли: сводили в любимый ресторанчик, прогулялись по Арбату, а вечером играли в монополию. Митька старательно делал вид, что ему весело, видимо, чтобы нас не обидеть. В половине двенадцатого он встал из-за стола, почему-то пожал руку Сереге, чуть задержав её в своей, а потом подошел ко мне и поцеловал. В губы. На моей памяти так мы с ним целовались лет в четырнадцать и то несколько раз просто затем, чтобы научиться.

Пожелав нам спокойной ночи, он прошел в комнатку, где ночевал, когда приезжал ко мне в гости, и на пороге обернулся.