Светлана Чистякова: Наследники Падших Книга вторая Трудно признать [CИ]

Несмотря на невысокий рост и хрупкость, поклонниц среди девчонок у него было навалом. Изумрудного цвета глаза, с длинными девчачьими ресницами, нежный румянец, красиво очерченные губы, прямой правильный нос, не свернутый набок в уличных драках, идеально ровные зубы, мягкие светлые волосы и легкий налет задумчивой таинственности - практически убойный коктейль для неокрепшей психики юной девушки. Он мог бы при желании менять их, словно перчатки, еженедельно, но вот странность, Митька был один, я не в счет.

Я раз сто пыталась его познакомить со своими подружками из студии бальных танцев, где занималась с первого класса, но он упорно отказывался и краснел, когда я спрашивала - почему. Почему? Я просто умирала от любопытства. Почему мой красивый и утонченный друг не встречается с девочками. Я достала его, наверное, до печенок, но единственное, что мне удалось узнать: Митька до сих пор был девственником! Во всех смыслах этого слова. Угу. В семнадцать с половиной лет. Прямо раритетное издание. Я в этом вопросе преуспела гораздо лучше него. В девятом классе на весенних каникулах я поехала в Москву проведать бабушку, познакомилась там с очень симпатичным мальчиком и переспала с ним. Из чистого любопытства, да. А я, вообще, в юности была крайне любознательна. Если честно, мне не понравилось. Приехав в родной город и доложившись о своих приключениях все тому же Митьке, получила от него качественную головомойку и длинную нотацию на тему: "лишаться девственности из любопытства это пошло, если не сказать больше". Я была полностью с ним согласна, но что сделано, то сделано.

Ответ на мучивший меня вопрос я получила после школьного выпускного бала. Мы вдвоем сидели на скамейке в городском саду, пили из горлышка шампанское, были счастливы и в то же время немного грустили: впереди нас ждали новая взрослая жизнь и неизбежное расставание. Мои мама с папой - врачи, я собиралась пойти по их стопам, поэтому поступала в московский медицинский институт. А Митька собирался в Питер в художественное училище. В самом разгаре нашего с ним веселья Митька вдруг замолчал, а потом тихо прошептал:

- Знаешь, Ларка, почему я не встречаюсь с девушками?

Я помотала головой и, затаив дыхание, принялась слушать, что он скажет дальше.

Митяй отчаянно покраснел, почему-то огляделся по сторонам и, опустив голову, еле слышно пробормотал:

- Мне нравятся мужчины.

Не сказать, чтобы я была шокирована. Чего-то подобного я и ожидала. Девушка я была продвинутая, ни разу не гомофобка, и известие о том, что мой лучший друг, скорее всего, гей, не произвело на меня впечатления.

Митька покосился на меня, видимо ожидая, что сейчас вскочу и кинусь от него прочь, как от прокаженного, но я спокойно сидела рядом и счастливо улыбалась.

- И чего ты скалишься? - подозрительно спросил он. - Тебе смешно?

- Нет, - моя улыбка стала еще шире, хотя вроде дальше уже и некуда. - Я просто очень рада, что ты наконец разобрался в себе и решился мне все рассказать. У тебя уже есть кто-нибудь?

Митька залился краской до кончиков ногтей, закрыл лицо руками и отчаянно затряс головой.

- Тогда почему ты так решил? Ну, что ты гей?

Дальше он выдал такое, что не сиди я на скамейке, то, наверное, грохнулась бы на землю. Он сказал, что с восьмого класса влюблен в Витьку Соколова - местного задиру и хулигана. Фил, так звала его уличная шпана, был высоким тощим и страшным, как смертный грех.

"Видимо, противоположности все-таки притягиваются", - мелькнула шальная мысль. Я, разинув от удивления рот, продолжала слушать исповедь друга.

К счастью Митяя его тайный возлюбленный ни сном, ни духом не подозревал о страданиях парня, иначе я и не знаю, что могло бы случиться. В нашем провинциальном городке к подобным вещам относились весьма предвзято, и меньшее, что ожидало бы Митьку, если раскроется его тайна, это изнасилование.

Выслушав рассказ друга, я допила остатки шампанского и устроила ему такой разнос, что бедный Митька даже в скамейку вжался. Я шипела на него, точно разъяренная змея, не орать же было на весь парк о столь деликатных вещах. Я говорила, что он круглый идиот, что совсем себя не ценит, что, если он и предпочитает кого-то своего пола, то не стоит опускаться до плебеев, вроде Фила.

Я много чего ему наговорила тогда, сейчас уже и не вспомню, но факт остается фактом: я на раз-два опустила бедного страдальца с небес на землю. Глупая детская влюбленность Митьки осталась на скамейке в пустынном утреннем парке вместе с бутылкой из-под шампанского. И в глубине души я надеялась, что все его закидоны насчет мужчин тоже. Но, что в этом мире стоит надежда?