Евгений Лукин - Там, за Ахероном

— Пьяного, — радостно подтвердил полковник. — Старая милицейская хитрость. Поишь осетра водкой — и в самолет. Трезвый бы он до Москвы три раза сдох, а пьяный — ничего, живехонький… А то еще под видом покрышек от «Жигулей». Свертываешь осетра в кольцо, замораживаешь, пакуешь — и опять же в самолет. Колесо колесом, никто даже и не подумает…

Лицо его внезапно исказилось ужасом; живот, оставшись без присмотра, выкатился.

— Струна! — плачуще закричал полковник. — Ты что ж смотришь? Ты погляди, что у тебя на пляже делается!

По сырой полосе песка, оттискивая полиграфически четкие следы, нагло прогуливалась взъерошенная серая ворона.

Заботливо промытая ночным дождем зелень взбурлила, и из нее по пояс возник ополоумевший сержант милиции. Размахнулся и метнул в пернатую нечисть резиновой палкой — точь-в-точь как дон Жуан в чертенка арматуриной.

— Карраха! — выругалась ворона по-испански и улетела. Следы замыли.

— Слава Богу, успели, — с облегчением выдохнул полковник. — А вон и Петр Петрович с генералом…

Белоснежная милицейская «молния», выпрыгивая вся из воды от служебного рвения, летела к ним на подводных крыльях. Сбросила скорость, осела и плавно уткнулась в заранее углубленную, чтобы крылышек не поломать, бухточку. Скинули дюралевый трапик, и, любезно поддерживаемый под локоток тщедушным генералом, на берег сошел Петр Петрович — бодрый, обаятельный старичок.

— Лавливал, голубчик, лавливал, — благосклонно поглядывая на генерала, говорил он. — Помню, на Гениссаретском озере с Божьей помощью столько однажды рыбы поймал, что, вы не поверите, лодка тонуть начала. Но осетр — это, конечно, да… Осетр есть осетр.

На трех мангалах, источая ароматный дымок, готовились шашлыки из только что пойманной рыбины.

— Пойма Волги, Петр Петрович, — заискивающе улыбаясь и заглядывая в глаза, отвечал генерал. — Райский уголок.

Петр Петрович приостановился, с удовольствием вдыхая терпкий и упоительно вкусный запах. Одобрительно поглядел на ящики дорогого французского коньяка.

— Ну это вы, голубчик, не подумавши, — ласково пожурил он. — Рай… Ну что… Рай — оно, конечно, да… Однако ж наверное скучно в Раю все время-то, как вы полагаете?

Дон Жуан усмехнулся. Просто поразительно, с какой легкостью берутся рассуждать люди о таких вещах, как Рай и Ад. Им-то откуда знать, каково там!

— Нет, голубчик, кое-чего в Раю вы при всем желании не отыщете, — продолжал журчать живой старичок. — Шашлычка того же из осетринки, а? Из свежей, животрепещущей, можно сказать. Коньячка вам опять же там никто не нальет, нет, не нальет, даже и не рассчитывайте… И бесполо все, знаете, бесполо… А тут вот и прекрасные э-э… — И Петр Петрович плавно повел сухой дланью в сторону смуглой рослой красавицы в бикини.

Взгляды их встретились, и дон Жуан чуть не лишился чувств. Мудрые старческие глаза Петра Петровича были пугающе глубоки. Дон Жуан словно оборвался в пропасть. Захотелось изогнуться конвульсивно, пытаясь ухватиться за края, остановить падение…

Петр Петрович поспешно, чтобы не сказать — испуганно, отвернулся.

— Да, кстати… — озабоченно молвил он и, в свою очередь подхватив генерала под локоток, увлек прочь. Встревоженно шушукаясь, оба скрылись в зарослях тальника.

Все еще чувствуя предобморочную слабость, дон Жуан потрясенно глядел им вслед. Оставалось лишь гадать, кто же он — этот Петр Петрович. Должно быть, после смерти такой человек высоко вознесется, а если уж падет — то, будьте уверены, на самое дно преисподней. Глаза-то, глаза!.. Полковник сказал: из Москвы… Ох, из Москвы ли?..

Сзади под чьими-то осторожными шагами скрипнул песок. Дон Жуан хотел обернуться, но в следующий миг его крепко схватили за руки, и на лицо плотно упала многослойная марля, пропитанная какой-то дурманящей мерзостью.

Очнувшись, он первым делом изучил застенок. Всюду камень, нигде ни окна, ни отдушины. Единственный выход — железная дверь с глазком. Должно быть, подземелье.

Итак, его опознали… Конечно же, не из какой он не из Москвы, этот Петр Петрович, а прямиком из-за Ахерона… Мог бы и раньше догадаться!

Да, но если дон Жуан опознан, зачем его посадили в подземелье? Не проще ли было изъять тело, а самого вернуть во второй круг? Или даже не во второй, а много глубже — за побег и угон ладьи…

Что тут можно предположить? Либо хотят изъять тело в особо торжественной обстановке, что весьма сомнительно, либо… Либо его опять приняли за кого-то другого. Ошибся же тогда чертенок…