Энгус Уэллс: Повелители Небес

Родители мои вели жизнь, обычную для жителей рыбацких селений. Отец мой, которого звали Адитус, владел лодкой, в которой кроме него на промысел отправлялся мой дядя Баттус, муж папиной сестры Лирты, да еще один неразговорчивый человек по имени Торус, вдовец, который если и улыбался, то только когда поднимал чарку или когда говорил со мной. Мою маму звали Дония, она, как и мой отец, всегда выглядела веселой, хотя оба они едва успевали перевести дух между бесконечными дневными заботами, подобно всем простым людям, не ведающим другого образа жизни. Были у меня и младшие брат с сестрой.

Как и другие дети рыбаков, я играл на песке среди стоящих на приколе лодок и в зарослях черных сосен. Я собирал ракушки и птичьи яйца, ловил сетью скользких медуз, стоя по колено в воде. Стрелял из рогатки, дергал за косички девочек, дрался с другими мальчишками и слушал рассказы стариков. На скале над деревней мы с Теллурином, Корумом и остальными ребятами построили замаскированную крепость по образу и подобию той, в которой жил Великий Властелин, чтобы, сидя за ее стенами, отражать нападения Хо-раби. Иногда мне случалось становиться одним из воинов Хо-раби, и тогда я не щадил своих приятелей, разя их грубооструганным деревянным мечом. Хотя мне, конечно, больше нравилось, когда мне доставалась роль воина Дара и я воображал, что вступаю в схватку с чужаками, которым удалось пересечь воды Фенда и прорваться сквозь заслоны Стражей. О, это были светлые деньки беззаботного детства, когда я знал, что наступит утро и я снова вернусь к своим играм.

Что ведал я о грядущем?

Очень и очень немного. Для меня все эти рыцари Хо-раби и королевство Ан-фесганг представлялись не более чем сказкой. Когда я был еще очень мал, мама пугала меня рассказами, что придут они и заберут меня, если я не буду послушным мальчиком. Ох и натерпелся же я страху, думая о них, укутавшись с головой одеялом. Однако, повзрослев, я стал смеяться. Кто такие эти рыцари Хо-раби? Чудовища из сказок, вроде тех жалких дракошек из Покинутой Страны, которых не существовало на земле уже в ту пору, когда еще и дед мой не родился…

Но потом увидел я Повелителей Небес.

Лето уже заканчивалось, и, как всегда в это время, ветры с Фенда задули на запад. Нестерпимо яркий глаз солнца взирал с кобальтово-синего раскаленного неба на безмятежно ровную, гладкую поверхность моря. Я сидел на песке и подавал инструменты чинившему сеть отцу. Баттус и Торус помогали ему, решив отказаться от вечернего лова и потратить время, оставшееся до заката, на ремонт снастей. Торус, первым заметивший небесный корабль, с криком вскочил на ноги и уронил иглу. То же самое немедленно сделали мой отец и дядя, забыв о сети, которая осталась сиротливо валяться на теплом песке. Я, конечно, тоже уставился туда, куда они показывали, не понимая, что они там видят и почему в их глазах застыл такой ужас. Я-то всегда думал, что мой папа ничего не боится, и гаденький страх, подобный кислому поту грязного тела или смрадному дыханию пьяницы, пронизал меня насквозь. Баттус с воплем кинулся прочь с прибрежного песочка в глубь берега.

Помню, как Торус сказал:

— Снова они.

— Не должны бы, — ответил ему отец, а потом велел, чтобы я отправлялся скорее домой и сказал матери, что пришли Повелители Небес, и она, мол, знает, что делать.

Тем временем практически все, кто не ушел в море, собрались на берегу, указывая пальцами в небо. Я не спешил идти домой, стараясь понять, что приковало внимание людей, превратив их в какое-то подобие суровых идолов у входа в святилище.

На блиставшем, словно лезвие кинжала, небе я увидел пятно, которое сначала казалось чем-то похожим на червя, неумолимо приближавшегося прямо ко мне, точно его влекло горячим ветром затянувшегося лета по лазурному акварельному небу. Я почувствовал, как мурашки побежали у меня по коже.

А потом мой отец, — уж он-то хорошо знал своего старшего сына, — прикрикнул на меня, и я помчался к нашей хижине, на ходу крича маме, что идут Повелители Небес.

Тогда, наверное, я и почувствовал, какой ужас они вызывали.

Тониум и Делия сооружали замки из разного мусора, что находили в нашем дворе, мне все это, как взрослому, казалось абсолютной ерундой. Мама закричала на них, схватив обоих уже готовых разрыдаться малышей, чтобы увести со двора. Зазвонил колокол в святилище. Звуки его отдавались глухими раскатами в вечернем воздухе, наполняемом тревожными возгласами стариков и женщин. Успокоив сестру и брата, мать заспешила к жилищу настоятеля нашего храма. Тот, уставив свое обычно улыбчивое, а сейчас помрачневшее лицо в небо, без устали дергал за веревку колокола. Всюду слышалось одно только произносимое с благоговейным ужасом слово «Хо-раби». Среди всего этого замешательства я испытывал скорее не страх, а восхищение. Прорицатель, подхватив полы своей одежды, шустро соскользнул вниз. Робус, единственный во всей деревне владелец лошади, — всеми уважаемого мерина, с помощью которого иногда вытаскивали на берег выброшенные прибоем разбитые лодки, а чаще возили в город Камбар рыбу на продажу, — выглядел воинственно, прицепив к поясу древний дедов меч. Все мужчины и даже некоторые женщины пришли с оружием: в руках у женщин были ножи для разделки рыбы, топоры и мотыги. Настоятель сказал что-то Робусу, я не расслышал, что именно. Тот немедленно развернул своего престарелого мерина и, плашмя ударив его по крупу заржавленным клинком, на рысях помчался в сторону ведущей в Камбар дороги. Затем прорицатель закричал, чтобы все собравшиеся следовали за ним к тропинке, вившейся среди скал и ведущей сквозь сосновник и лежащие за ним поля в лес, где можно было найти убежище в пещерах.