Эдмонд Гамильтон: Дочь Тора

— Он попал в нас! — заорал теперь громко Фаллон, когда двигатель умер. — Держись, Хелверсон, мы летим вниз.

Он знал, что приземлиться вниз на мертвом движке — один шанс из ста. Но это был единственный, оставленный им шанс.

Усиливающиеся ветра свистели вдоль его крыльев и проталкивались в поврежденное судно, когда он мчался вниз через дергающийся утренний яркий свет.

Хейзинг снизился к ним и выпустил очередь, которая попала в фюзеляж. Фаллон осознал горечь того, что неспособен забрать нациста с собой.

Он устремился к длинному, снежному ущелью, окруженному стеной ледяных пиков горных хребтов. Нос самолета теперь сильно наклонился, что Фаллон напряженно вытягивал шею, чтобы оценивать расстояния в нереальном освещении. Теперь ветер перешел на свистящий вопль, и ущелье приближалось к ним с ужасной скоростью.

Фаллон почувствовал, как колеса зарылись в снег, и замерзший фюзеляж скрылся под ним. Самолет, несясь со скоростью поезда-экспресса, безумно подпрыгнул с земли ущелья. Когда он снова хлопнулся в более глубокий снег, то прокатился по нему, ударившись носовой частью в препятствие, оглушив его.

Он не знал точно, как долго был без сознания, когда пришел в себя. Очумело он осмотрелся вокруг, и обнаружил, что Хелверсон все еще лежит без сознания. Он стал слабо корчиться, пока не открыл дверь из зажатой кабины. Тогда он спустился с находящимся без сознания норвежцем в снег.

Морозные ветра поразили его лицо, налетая в ущелье с запада, с увеличивающимся усилием. На севере и юге возвышались крутые, ледяные утесы. Небо в высоте все еще пылало загадочным сверхъестественным блеском Северных Огней.

— Нелс, приди в себя! — хрипло вскричал он, ударяя по лицу бессознательного гиганта.

Только сейчас он заметил, что Хелверсон потерял много крови. Норвежец с усилием открыл синие глаза. Он, казалось, не видел Фаллона, глядя выше него.

— Послушай! Они прибывают! — воскликнул он хрипло. — Я слышу их над ветром, они едут к нам. — Его глаза вспыхнули с величием. — Валькирии прибывают! Мы мертвы и посланницы Одина едут, чтобы родить нас в Валгалле!

Фаллон поразился, как можно услышать гром стремительного движения, цокот копыт и понукающие серебряно-ясные крики над визгом ветра в столь дикой и жуткой среде.

Снег внезапно поднялся в ярде от американца, и прозвенел выстрел через шум бури. Он обернулся и посмотрел скептически.

Виктор Хейзинг прошел в ущелье к ним. Его черная фигура ясно отсвечивалась напротив освещенного Авророй снега. Нацист выстрелил из пистолета снова, и пуля просвистела мимо Фаллона.

Фаллон, возможно, восхитился бы нацистом в другое время за неустанную преданность своим обязанностям. Было ясно, что Хейзинг наблюдал за ними из самолета, и видел, что они, возможно, избежали гибели. Поэтому он самостоятельно сел внизу ущелья и пришел пешком, чтобы прикончить их, в то время как они лежат без сознания.

Слепой гнев взорвался в мозгу Фаллона. Он бросился в сумасшедшем приступе к немцу. Оружие Хейзинга выпалило дважды и жгучее пламя задело американца. Он оказался у нациста раньше, чем тот смог выстрелить снова. Фаллон бросился с одними руками на немца, его кулаки слабо обрушились на лицо Хейзинга.

— Ты хилый дурак! — зарычал высокомерно нацист, защищаясь от бессильных ударов.

Ужасно красивое молодое лицо блондина Хейзинга ничего не выражало.

Атлетически сложенный офицер обладал жесткой силой волка, и Фаллон знал это, поэтому атаковал быстро.

Это знание и яростное чувство ненависти сотрясало его тело для заключительного усилия. Он жестоко ударил обеими руками в подбородок Хейзинга.

Когда нацист изо всех сил пытался сохранить равновесие, Фаллон отчаянно схватился за его пистолет. И заполучил его. Но прежде чем он мог воспользоваться им, Хейзинг схватил его сзади с криком ярости. Его кепка отлетела и растрепанные светлые волосы, а также искаженное, красивое лицо отсвечивались в спектральном блеске. Руки Фаллона оказались свободными, и он ударил неуклюже рукояткой оружия. Пистолет попал по голове нациста, и тот упал в снег.

Фаллон вернулся к норвежцу, и когда он сделал так, то упал вперед на руки и колени. Он знал, что сознание покидает его, но пополз, вслепую перемещаясь через снег.

Но почему, над воплем и свистом ветров он все еще слышал гром приближающегося цокота копыт и орущего крика охотящегося животного? Почему неземная вспышка Авроры, кажется, блещет по всему ущелью?