Эдмонд Гамильтон - Дочь Тора

В следующий момент ее глаза остановились на темном, отчаянном лице Фаллона.

— Присмотрите за этим человеком и его товарищем, чтобы они не совершили никакой попытки оставить долину, — приказала она. — Я делаю тебя ответственным за них, Тир.

Ее тонкая фигура исчезла через занавешенный дверной проем около возвышения.

Белая рысь тихо направилась в ее сторону.

Хейзинг пошел с Тиалфи, глядя назад, на американца, с тайным триумфом. Фаллон потянул за рукав Хелверсона.

— Я не могу понять, — произнес норвежец, его массивное беспокойное лицо казалось озадаченным. — Они — старые боги моего народа. Естественно, они не должны присоединиться к захватчикам, которые теперь опустошают нашу землю?

— Они не примкнут к нацистам, если я могу помешать этому, — сказал Фаллон. — Нелс, мы должны остановить это, так или иначе! Мой Бог, та девушка может управлять молнией и непосредственно силами природы! Если нацисты овладеют ее возможностями…

Ужасные варианты развивались в его сознании. И все они содержали бедствие для Союзников. Такое бедствие не придет от простого дополнения нескольких тысяч жестоких воинов нацистских легионов. И дело даже не в том, что появление легендарного сонма богов, как союзников Оси, могло бы суеверно-благотворно повлиять на северные народы, которые последовали бы за Гитлером.

Реальная угроза была в тех огромных и таинственных возможностях Бринхилд. Эта уникальная ошибка в пространственно-временном континууме была центром космических сил, неизвестных Внешнему миру. Управляя долиной сонма богов, можно узнать, как овладеть теми силами. Если Германия узнает об этом, их ученые были бы в состоянии изобрести оружие, которое уничтожило бы армии демократических государств.

— Хейзинг не должен убедить Бринхилд присоединиться к нацистам! — проговорил Фаллон лихорадочно. — Они будут использовать ее и ее воинов как инструменты. И как только узнают тайну ее возможностей, оставят ее в стороне.

Хелверсон застонал:

— Но как мы можем остановить это? Они ведь сонм богов и жаждут войны и сражений. Они соблазнятся обещаниям немца.

— Они — раса викингов со столетними воинственными традициями в прошлом, — согласился Фаллон. — Они думают, что война является мужественной и замечательной.

— Мне показалось, что дочь Тора симпатизирует тебе, Фаллон, — произнес с сомнением норвежец. — Я видел, что ты заинтересовал ее. Возможно, если она полюбила бы тебя, то ее можно направить против предложения Хейзинга?

— Не будь дураком, — парировал американец. — Она и вся остальная часть ее людей теперь думают, что я трус, поскольку я сказал, что ненавижу войну. Мы должны найти более лучший план, который обломает нациста…

Он прервался. Вождь Тир приближался к ним, когда большой зал Валгаллы почти опустел за исключением их.

Тир имел полувыражение отвращения на твердом, седом лице.

— Теперь вы в моих руках, и я буду вас охранять, — прорычал он. — Позвольте мне дать вам справедливое предупреждение — при малейшей попытке убежать, вы будете убиты.

— Это достаточно ясно, — согласился Фаллон. — Но Вы не обязаны содержать нас в той камере снова, не так ли?

Тир пожал широкими плечами.

— Я могу сопроводить вас понаблюдать за нашими воинами на их играх, если вы пожелаете. Или, возможно, даже вид дружественный борьбы вызовет отвращение у такого любителя мира как непосредственно Вы?

Фаллон усмехнулся, но ответил равномерно.

— Мы пойдем с Вами.

Когда они сопровождали закованного в броню вождя сонма богов вниз, к длинному каменному залу, американец задал вопрос ему.

— Тиалфи очень близкий товарищ принцессы Бринхилд?

Тир смотрел на него насмешливо.

— Он надеется стать ее женихом. Хотя я не знаю, почему это должно Вас интересовать, чужеземец.

Фаллон встревожился от этой информации. Он понимал, что сумрачнолицый Тиалфи благоволит предложению Хейзинга. И если человек при этом близок к дочери Тора, он, конечно, повлияет на ее планы.

Ситуация казалась все больше безнадежной, но американец отказался от капитуляции. Так или иначе, сказал он себе в отчаянии, должен найтись путь, чтобы победить злую схему нациста.

Они появились у массивных ворот замка Валгаллы в холодный день. Оглядываясь назад вверх, он был поражен, что цитадель явно сморщилась на утесе скалы, который возвышался далеко наверху.

Хелверсон посмотрел озадаченно на серое небо.

— Я не могу понять, почему есть день и ночь в этой долине, — пробормотал он.