Оливер Джонсон - Нашествие теней

Варашу хотелось забыться, как-то развеять свою тоску. Взяв пригоршню стручков с блюда на столике рядом, он посмотрел на них: это были стручки леты, дым которых уносит человека в рай, далеко от умирающего мира. Он бросил их на угли жаровни. Стручки затрещали, и комнату наполнил пряный удушливый запах, похожий на запах корицы. Запах крови и старости растворился в нем, и Вараш воспарил, подымаясь кругами к темным стропилам, где на рваных знаменах, повешенных там давно истлевшими руками, лежала пыль тех времен, когда солнце еще было юным.

Шумная возня за дверью прервала грезы Вараша — ему представлялась глубокая старина, Золотой Век, когда солнце ярко пылало над зрелыми полями и люди весело работали в них, пожиная обильные плоды своего труда... При взгляде на фигуру, возникшую в дверях, Вараш отпрянул назад в невольном испуге. Ужас маски грубо вырвал его из транса, в который он был погружен. На какой-то миг Вараш уперся взглядом в вошедшего, как зачарованный, и не сразу различил у него за спиной храмовых стражников, державших концы цепей, которыми человек в маске был скован.

По знаку Вараша один из стражей швырнул пленного вперед так, что тот повалился на пол перед троном. На неизвестном были одежды жреца Ре, изношенные и покрытые грязью странствий, не идущие ни в какое сравнение с расшитым одеянием Вараша. На груди виднелись мокрые пятна крови. Руки в перчатках сковывала за спиной цепь.

Жрец поднял голову и посмотрел на Вараша сквозь лишенные век глазные дыры своей маски. Вараш, чувствуя его пронизывающий взгляд из мрака, ответил тем же, постаравшись придать своему взору выражение холодного безразличия.

— Не слишком приятное зрелище, святейший? — Голос сквозь дерево маски звучал глухо и насмешливо, и за свои слова пленный поплатился пинком от одного из стражей. Он со свистом втянул воздух от боли, но маска ничуть не изменилась — бесконечно далекая от мира боли и страданий, чуждая всему человеческому.

Верховный жрец постарался, чтобы и его голос звучал, ничего не выражая:

— Я не вижу в тебе уважения к сану, жрец. Разве ты не узнал этих одежд? — Вараш приподнял руку в богато расшитом рукаве.

— Как же — узнал. — Все та же насмешка.

— И что же?

— Это одежды верховного жреца.

— Тогда ты должен вспомнить свой долг и выказать почтение, подобающее нашей вере.

— Не платье делает человека — так гласит старая пословица.

По знаку Вараша двое стражников обрушили град ударов на спину пленного. Снова он задохнулся от боли, и снова маска осталась неподвижной, пребывающей в недоступном боли измерении.

Холод прошел по спине верховного жреца, и он приложил все силы, чтобы сдержать дрожь в голосе.

— Видишь, что бывает с теми, кто говорит неподобающие вещи! Если боль доставляет тебе удовольствие, продолжай в том же духе, и мои люди щедро вознаградят тебя, — Вараш склонил голову набок, ожидая, что за этим последует, но жрец, к его удовлетворению, промолчал.

— Так-то лучше. Твое имя?

Жрец продолжал молчать и лишь после очередного пинка глухо вымолвил что-то.

— Громче! — приказал Вараш.

На сей раз он хорошо расслышал ответ и снова содрогнулся, услышав:

— Уртред. Уртред Равенспур.

«Равенспур!» — мелькнуло в мыслях у Вараша. Так же прозывался и мятежник Рандел. Но Вараш, перерыв всю храмовую библиотеку, не нашел ни рода, ни места, которые носили бы такое имя. Одно несомненно: эти двое в родстве между собой, быть может, даже братья. Все начинает становиться на свои места. Теперь ясно, почему возник переполох во время жертвоприношения.

— Из какого ты храма?

— Я не из храма, — угрюмо ответил жрец.

— Тогда из какого монастыря?

Молчание пленника было вознаграждено новым ударом.

— Отвечай, собака! — рявкнул стражник.

Жрец скривил шею, стараясь облегчить боль в спине.

— Из Форгхольма, — глухо выговорил он наконец.

Ага, подумал Вараш, Форгхольмский монастырь. Дело становится все более интересным. Из Форгхольма двенадцать лет назад прибыл и Рандел. Это гнездо фанатиков, замкнувшихся от мира в Огненных Горах; они крепче всех поклонников Огня хранят старую веру.

Вараш мгновенно принял решение: если он хочет узнать подробнее о деятельности этих людей, незачем, чтобы это слышала стража.

— Можете идти, — сказал он.

Стражники удивленно переглянулись, и один из них осмелился сказать:

— Но, святейший, этот человек опасен...

— Разве он не закован в цепи? — отрезал Вараш. — Оставьте нас. — Стражи с поклонами попятились из комнаты. Один осторожно опустил конец цепи на красный ковер, и дверь бесшумно закрылась за ними.