Алексей Глушановский: Хранитель мира

— Угощайся. — Вошедший в номер обшарпанной сельской гостиницы худой и жилистый брюнет лет двадцати пяти на вид, с костистым и некрасивым лицом, одетый в походный, изрядно замызганный камуфляж и с гитарой за спиной, устало опустил на побитый жизнью и временем гостиничный стол небольшой бочонок, издававший приятный и какой-то завораживающий аромат.

— А где же «Привет, Сергей, как я рад тебя видеть» и все такое прочее, что обычно говорят друг другу при встрече вежливые люди? — немного брюзгливо отозвался, не поднимаясь с кровати, находившийся в номере немолодой мужчина лет тридцати пяти — сорока, в дорогом, но сейчас сильно помятом деловом костюме, с ранней сединой на висках и болезненно красноватым лицом.

— Устал, — коротко ответил вошедший, бережно снимая гитару и опускаясь в продавленное кресло. — Поход был тяжелым. К тому же ты здесь где-то видишь вежливых людей? — Он скептически осмотрел комнату, затем перевел взгляд на стоящие на столе пару граненых стаканов и, ловким движением откупорив принесенный с собой бочонок, принялся разливать напиток. Комнату заполнило нежное благоухание.

— Ну, допустим, одного вежливого человека я вижу довольно-таки регулярно, каждый раз, когда смотрюсь в зеркало, — отозвался его собеседник, наконец-то вставая с продавленной кровати. — Однако ты прав… — Не окончив свою фразу, он осторожно принюхался к разлившемуся по комнатушке благоуханию и буквально подскочил к столу. — Это… Артур, это то, что я думаю, так? — с ужасом и восхищением вглядываясь в золотистый напиток в протянутом ему стакане, спросил он.

— Ну… Откуда же мне знать, что ты думаешь? Я пока мыслей читать не научился, да и учиться не намерен, — лениво протянул Артур, закатывая рукава камуфляжа и делая осторожный глоток из своего стакана. — Оно мне надо, знать, что и кто думает? Мысли-то, они бывают разные… Однако если ты сейчас думаешь о том, что это самый настоящий вересковый мед, изготовленный лучшими умельцами Туата де Данаан, то ты прав. Пей давай. Подарками фейри пренебрегать не стоит, — дружелюбно посоветовал он нерешительно смотрящему на напиток другу.

— Артур, ты знаешь, сколько он стоит? — Сергей все так же несмело поглядывал то на бочонок, то на стакан в своей руке. — Тут ведь литров пять будет, никак не меньше, — с одного взгляда оценил он объем принесенной емкости. — Я, конечно, понимаю, что вы, барды, все не от мира сего и цену деньгам представляете себе весьма плохо, но все же… Если продать этот бочонок…

— Мы не будем его продавать! — недовольным тоном отозвался парень, сердито поглядывая на своего друга и агента, не решающегося выпить зажатый в руке стакан. — Какая разница, сколько он стоит? Я же говорю, что это подарок!

— Да, но, может… — Судя по интонациям, звучащим в голосе Сергея, и взгляду, которым он уставился на небольшой бочонок, жаба, которая его сейчас душила, достигла просто невероятных размеров.

«Хороший он парень и за меня всей душой болеет, но вот правил не чует… — мелькнула в голове у Артура раздраженная мысль. — В Феерии шансов у него бы не было. Жалко. Неплохой же человек. Вот только жадноват… Нельзя ему туда. Никак нельзя. Впрочем, это он понимает и сам и только завистливо смотрит мне вслед, когда я ухожу в сторону сида, никогда не пытаясь навязаться в спутники. За что и ценю».

— Нет. — Артур вздохнул и отхлебнул горьковатый напиток. Волна бодрости прошла по телу, смывая усталость и раздражение. Вересковый мед. Дар Туата де Данаан, полученный во время последнего похода в Феерию. Учитывая цену этого эликсира, пить жидкое золото было бы намного дешевле. — Это подарок. — Он вновь налил себе благословенной жидкости. — Именно подарок. Не плата. А подарки не передаривают и не продают. Ими разве что можно поделиться с хорошим другом. Что, собственно, я и делаю. Так что пей, не стесняйся.