Стальные крылья

- «Я решил потянуть фургон, но вдру-у-у…» - закончить я не успел. Изо рта Деда грозно свисал длинный полотняный ремень, и желание продолжать разговор у меня резко пропало. Развернувшись, я попытался дать деру, но копыто старика ловко пришпилило мой хвост к земле, и вскоре мои филейные части ощутили на себе всю тяжесть совершенного проступка.

Наконец, вспомнив про крылья, я резким взмахом поднял себя в воздух и выдернул хвост из крепкой хватки старика. Потирая немилосердно горящую задницу, я полетел в сторону пролетавших неподалеку тучек. Аккуратно спланировав, я прилег, засунув попу в мокрую прохладу осеннего облака, и отказывался слезать оттуда до следующего утра, обиженно обфыркивая ходившего внизу Деда. Наконец, мне надоели сырость и холод осеннего неба, и я спланировал к вновь подошедшему к облаку старику. Минуту мы стояли неподвижно, глядя друг на друга, пока Дед рывком не притянул меня к себе и не обнял, поглаживая по гриве. Внезапно для себя, я обхватил его шею и разревелся. Это было настолько неожиданно, что я чувствовал только безмерное удивление, пока мое тело всхлипывало у него на плече. «Интересно девки пляшут» - пронеслась тихая мысль – «Что ж в ее жизни такого происходило, что могло бы вызвать подобную реакцию?». Шмыгая носом, я прижался к морщинистой шее старика, продолжавшего ласково гладить меня по голове, и закрыл наполненные слезами глаза.

- «Поплачь, поплачь» - приговаривал Дед, крепко прижимая меня к себе – «Ты не сердись на старика. Всего-то ничего тебя знаю – а уж ты мне как дочка стала. Не сердись…»

- «Да я не…» *всхлип* «Я не…» *шмыг* «Не сержу-у-у-усь» пробубнил я в его шерсть – «Прости меня, деда…»

- « Ну, будет тебе, будет. Я уж весь мокрый» - и правда - на нас уже давно капали крупные, холодные капли собирающегося дождя.

В фургончике уже ничто не напоминало о произошедшем разгроме, мебель и посуда уже были расставлены по своим местам. Увидев меня, хлопотавшая вокруг стола Бабуля привычно всплеснула копытами и порывисто обняла меня. Получив прощение стариков, я немного повеселел и мы вновь, в который раз, уселись вокруг стола. Принесенные мной из леса ягоды пошли на варенье, которое заботливая Бабуля понемногу добавляла в чай, каждый раз с улыбкой посматривая на меня. Может, ее воспоминания были связаны с этими ягодами? Или ее веселил тот малиновый запах, навсегда въевшийся в мою шерсть и дававший о себе знать при каждом волнении и физических нагрузках? Я этого не знал, и просто тихо пил чай, наслаждаясь шипением старенькой керосиновой лампы над столом, стуком дождя по крыше и негромкой беседой со стариками.

- «У нас есть две дочки» - между тем, рассказывала Бабуля – «И обоих мы вывели в пони! Грасс – наша старшенькая. Хорошая девочка, умная и послушная. Она устроилась работать в Кантерлотский Замок, горничной. Жаль конечно, что она не пошла по моим следам, в медицину, но раз уж ей доверено прислуживать нашим богиням – то я и слова худого не скажу». Отпив из чашки, Бабуля с улыбкой покосилась на Деда – «А вот младшенькая, Кег – вся в Деда. Строптивая, непоседливая, да еще и пегас – просто огонь! Они с Дедом так и не ужились, вечно цапаясь по пустякам, пока в один прекрасный день Кег не собрала вещички, и не упорхнула в Клаудсдейл. Она ведь у нас пегас! Хоть пишет иногда…» - она вздохнула.

- «Но они хотя бы вас навещают?» - тихо спросил я. Ответом мне стало неловкое молчание – «Вот поэтому вы тронулись в путь?».

- «Они пишут все реже и реже. А навещать перестали давным-давно» - по щеке Бабули скатилась маленькая слеза, блеснувшая жемчужиной в свете старенькой керосинки. Порывисто поднявшись, я обошел стол и крепко прижал к себе обоих стариков, для верности обхватив их своими крыльями.

- «Я никогда не брошу вас! Слышите? Вы подобрали на дороге не знакомую пони, и даже узнав о том, что с ней что-то не так, вы остались по-прежнему добры! Даже если нас разведет судьба – я всегда буду помнить вас! Я буду вам третьей , самой лучшей дочерью!» - выпалил я на одном дыхании. Какое-то очень теплое чувство, которому я не мог дать названия, возникло в моей груди, когда я сидел вот так и обнимал этих стариков. Обнявшись, мы долго сидели, слушая стук капель по крыше фургона. Наконец, Бабуля разомкнула объятья и поцеловала меня в щеку.

- «Спасибо тебе, доченька . Видать там , в Сталлионграде, тебе солоно пришлось, раз ты не веришь больше в доброту пони вокруг тебя. Мы же видели, как ты пряталась каждый раз, когда мы встречали повозки и дилижансы, а от пегасов чуть ли не забивалась под фургон!» - она грустно улыбнулась и покачала головой – «Поверь, пони Эквестрии хорошие. Не все они добрые, не все – честные, но тут никто не захочет причинить тебе зла».