Эльдар Сафин - Кровавые сны владык

Тогда последняя битва могла бы сложиться иначе.

Однако все есть так, как есть, и сейчас она убивала тех, кто мог стоять с нею плечом к плечу.

Где-то рядом сражалось то отребье, которое по необходимости называли «магами Жако». Ни один из них не мог произвести даже обычной волшебной стрелы или магической искры настолько мощной, чтобы убить хотя бы орка. Недоучки, подмастерья и неудачники, они были скорее обузой для солдат, чем подспорьем.

Внезапно Лиерра ощутила, что она не одна, что рядом есть еще кто-то, равный ей по силам…

Но кто это?

Сквозь ряды варваров и кочевников, не останавливаясь ни на мгновение и двигаясь туда, где сражались Айра и Дайрут, шел маг высочайшего уровня, вроде тех, кто некогда преподавал Лиерре в Сиреневой Башне.

Он шагал спокойно и целеустремленно — так, как могла бы это делать и она сама, если бы не была сейчас на грани изнеможения после множества брошенных заклинаний и долгого изнуряющего боя. Он отводил клинки руками и не обращал внимания на сыплющиеся на него стрелы.

Его глаза были странного фиолетового оттенка, лысина блестела, а нос торчал, но ведьма узнала его.

Около полувека назад именно он исполнил роль представителя храма Дегеррая и стал судьей, вынесшим ей приговор. Неведомо откуда на поле боя явился Родрис, сбежавший первосвященник погибшего бога.

Лиерра отвернулась.

Еще полгода назад она не пожалела бы ни сил, ни жизни на то, чтобы отомстить ему. Год назад взялась бы составить проклятие, которое сделало бы жизнь беглого первосвященника настоящей огненной купелью Хаоса.

Но сейчас у нее появились куда более важные дела — надо было выжить, помочь выжить Мартусу Рамену и Дайруту, а потом попытаться спасти мир.

Ведьма легким жестом метнула молнию — и она поразила гигантского кочевника, занесшего меч над Дивианом.

Лиерра хорошо видела сквозь пыль, но помочь друзьям не могла — это требовало слишком больших усилий.

Мгла рассеялась, и солнце осветило небольшой холм, на котором сражались Айриэлла и Дайрут. Впрочем, последний не сражался, а лежал — он был еще жив, но, судя по всему, осталось ему недолго.

Ведьма наскоро составила заклинание, которое должно было помочь юноше, сжала в горсть кристаллы, но в последний момент ее резко и бесцеремонно толкнули в плечо. Лиерра от неожиданности и боли — сорвавшееся заклинание отдачей ударило ее — упала на землю.

Над ней с занесенным мечом стоял Мартус Рамен.

— Убей меня… — просипел он. — Демоны… Я не могу…

Он боролся с тем, кто пытался захватить власть над телом бывшего распорядителя игр, и он проигрывал.

Ведьма, преодолевая боль, быстро начала перебирать готовые заклинания.

Убить Мартуса она могла в любое мгновение, но ей хотелось спасти его, оставить в живых.

Клинок Рамена тем временем пошел вниз.

Лиерра откатилась в сторону, и лезвие с шелестом врубилось в ее плечо.

Она все еще могла убить Мартуса, но все еще пыталась спасти его.

И в последний момент перед тем, как меч опустился ей на голову, ведьма успела кинуть первое попавшееся заклинание.

Это была простенькая «волшебная броня», охраняющая от чужого оружия.

В тот момент, когда Дайрут дотронулся до ее губ своими, Айриэлла почувствовала что-то вроде облегчения. Так, словно все предыдущее было кошмаром, дурным сном, а сейчас она проснется от поцелуя, как героиня баллады «Спящая принцесса».

«Разбей его руки, — приказал Голос. — Вонзи кинжал в его сердце, а затем разбей руки».

Это было как ушат холодной воды, как раскаленная игла в сердце.

«Нет! — закричала внутри Айра. — Нет!»

«Сделай это, и все кончится. Все тут же прекратится, ты освободишься от всего, сможешь вернуться в Дорас и жить как хочешь!»

Девушка, не слушая советчика, оттолкнула от себя Дайрута.

Матовая сталь, покрытая разводами ее крови, выходила из живота, принося боль. Боль дурманящую, колючую, и в то же время совсем не страшную, по сравнению с мыслью о том, что она может убить Дайрута.

Едва ее противник упал на землю, как место их поединка осветило солнце.

«Светлый Владыка благословляет тебя на последний удар, — настойчиво сказал Голос. — Заверши начатое!»

Айра, не понимая уже ничего и почти сходя с ума от того, что ей предстояло сделать, занесла меч.

Человек, лежащий внизу, ждал, не сопротивлялся, не говорил ничего, и это было больше похоже на принесение в жертву, чем на окончание поединка. Это выглядело дико и неправильно, но в то же время обойтись без этого никак не получалось.