Алёна Дмитриева - Хроники Алталеона. Возвращение.

Но дядя Гриша оказался из тех хамов, которые намеков не понимают.

- Ну, что расселись, как на похоронах?! - гаркнул он и кокетливо ущипнул, сидевшую рядом с ним Людмилу Николаевну, младшую сестру Анны Николаевны.

- А ну, давай наливай, - пробасил дядя Гриша, обращаясь к ней, - у меня уже в горле пересохло.

- Ишь ты! В горле у него пересохло! - взвилась Тамарочка жена дяди Гриши. Маленькая, худенькая женщина с огромной силой воли.

Тамарочка была единственным человеком на всей земле, которого дядя Гриша, слушался беспрекословно. Как ей это удавалось, никто не знал, но действовала она на него, как удав на кролика.

- Ты что?! Пить сюда пришел?! Третий день уже не просыхаешь! И все тебе мало! В кои-то веки тебя пригласили в приличный дом, так ты и здесь не унимаешься! А ну, быстро спать! А то завтра опять проспишь на работу! - Тамарочка умело нажала на "больную мозоль" дяди Гриши, которой являлась его работа.

Он уже две недели был на испытательном сроке за опоздания и прогулы. И теперь, его могли уволить, даже за малейшее нарушение.

На громкие высказывания жены дядя Гриша ничего не ответил. Но зато быстро присмирел и даже как-то сник. А через некоторое время и вовсе тихонечко, не привлекая к себе внимания, удалился в комнату для гостей.

Нейтрализовав дядю Гришу коллектив родственников, вздохнул с явным облегчением. В его отсутствие беседа полилась более непринужденно. И обсудив еще не один десяток скучнейших тем, компания снова вспомнила о Викусеньке. Начался вялый спор по поводу школы. Против раннего обучения, как выяснилось, была только Анна Николаевна. Остальные либо воздерживались по этому вопросу, либо были за.

Алексей Иванович, муж Людмилы Николаевны не утерпел и решил лично удостовериться в способностях маленькой Вики. Конечно же, он верил Одинцовым. Более того, он даже знал, что они нисколько не преувеличивают, рассказывая о незаурядности младшей дочери. Но видимо от скуки ему чудес захотелось.

Подозвав Вику, игравшую в саду с двойняшками, Алексей Иванович принялся ее экзаменовать. Вопросы в его не совсем трезвой голове формулировались с большим трудом и поэтому перед тем, как что-нибудь спросить он долго мычал, хмурил брови и чесал подбородок.

- Хм... - призадумался Алексей Иванович, - а вот скажи-ка мне Викочка сколько будет... семью девять?

Вика терпеть не могла пьяных, но еще больше не любила, когда ее называли Викочкой. - Шестьдесят три, - вежливо ответила она из уважения к старшим, скрыв свое недовольство.

- Правильно, - просиял Алексей Иванович и достал на всякий случай органайзер с калькулятором. Чтобы с его помощью придумать еще более сложный вопрос.

Минуты три он с загадочным видом выбирал варианты. Дети уже начинали терять терпение.

- А сколько будет, если сорок семь умножить на четыре? - спросил он, лукаво прищурив глаза.

- Сто восемьдесят восемь, - моментально ответила Вика.

- Правильно, - хмыкнул дядя Лёша, уставившись в калькулятор.

- Ух, ты! - выдохнули все, кто наблюдал за этой сценой.

- А сколько будет... - Алексей Иванович вошел в раж, суетливо перебирая по кнопочкам, - если пятьдесят семь умножить на восемь?

- Четыреста пятьдесят шесть, - после не продолжительной паузы, ответила девочка.

- Верно, верно, - промурлыкал Алексей Иванович, - а сколько...

- Дядя Лёша, - перебила его Вика, - а вы сами посчитать не можете? У вас же калькулятор есть.

Все захихикали. Алексей Иванович удивленно вытаращил глаза. По природе своей он и так не отличался сообразительностью, а от неожиданных вопросов и вовсе порой приходил в ступор. Но на этот раз до него дошло необычайно быстро. Всего за пару минут.

- Просто твои мама с папой сказали, что ты очень умненькая. Вот я и решил проверить, как ты умеешь считать.

- Вообще-то Викусенька не только считать умеет, - тут же принялась хвастаться Анна Николаевна. - Она еще много чего знает. Вот скажи солнышко, в каком году началась Вторая мировая война? - учитывая, что как раз шли майские праздники никто не удивился этому вопросу.

- В тысяча девятьсот сорок первом, - ответила Вика без запинки, словно прилежная ученица.

- Да, что вы пристали к человеку, - заступилась за ребенка мать. - То им посчитай, то скажи, в каком году. - Вот ты сама-то, помнишь в каком году, например, тебе вырезали аппендицит? - спросила она Анну Николаевну.

- Конечно, - возмутилась та, - в семьдесят пятом... Ой, то есть в семьдесят третьем. Я же еще в техникуме тогда училась... Или все-таки... - невнятно бормотала Анна Николаевна, отчаянно стараясь припомнить немаловажное событие своей жизни.