Феликс Эльдемуров - Тропа Исполинов

Трудись, о мастер, разминай комки,

Меси свою податливую глину,

Пусть две твоих неистовых руки

Слепую плоть пронзят до сердцевины.

Пожар ладоней, пальцев нагота...

Ты разрушаешь, чтоб построить снова

Свой мир, где так не вечна красота,

Но вечно вдохновение живого...

Особый очаг в доме находился посреди помещения, дым от него уходил вверх, к стропилам. Над огнём непрерывно кипел и булькал огромный котёл. Тайра зачерпнула воды и, отставляя кожаное ведро подальше, чтобы не ошпариться, понесла кипяток к коробу с глиной. Затвердевшую и прихваченную за ночь морозцем глину требовалось разводить кипятком и месить ногами. Она перехватила ленточкой волосы, подобрала ремешком складки платья и, сбросив меховые чуни, принялась за дело.

Тинч сытно позавтракал и с охотой взялся за кисть. За ночь в костровой печи дозрела новая партия фигурок.

Неотрывный взгляд из-за плеча не давал ему покоя. Тайра, тихонечко выбравшись из короба и, переступая босыми ногами по полу, подошла и, почти не дыша, прислонясь к столбу, наблюдала за ним. Темно-красное, расшитое райскими птицами и драконами платье её было туго стянуто в талии (и с чего он взял, что она толстая? Ничуть не толстая). На смуглых ногах застыли капельки глины.

- Тайри! - позвал Тинч, прерывая работу. - Ты научишь меня работать с кругом?

- С каким, гончарным?

- Нет, буквенным, что ты, помнишь, рисовала на бумаге?

- Господь Бог, между прочим, на гончарном круге людей лепил... А то - так, ерунда, забава. Игрушки!

Игрушки, подумалось Тинчу. Игрушечки. Видали мы, как вы относитесь к этим игрушечкам.

- Погоди-ка... - она, присев, нырнула куда-то вглубь верстака и из-за зарешеченной дверцы извлекла запылённую книгу.

- "Таргрек или Отшельник" - прочитал Тинч на обложке, - "Линтул Зорох Жлосс"...

- Здесь обо всём. Бери её, насовсем. На память...

- "И был Бальмгрим...", - прочитал Тинч, раскрывая первые страницы.

- "...И был он смелым, сильным, весёлым, - подхватила Тайра. Глаза её возбужденно блестели, - да таким удачливым - всё, за что ни брался, у него получалось. Сажал ли дерево - да какое вырастало дерево! Строил ли дом - да какой вставал дом..." Знаешь, а по ней гадать можно. Давай посмотрим, например, какова будет моя судьба... Я назову номер страницы, а ты прочитаешь первые строки сверху.

Она назвала и Тинч не без интереса прочитал:

- "Кусочки чёрствого ржаного хлеба размочить в кипячёной воде с молоком и с двух сторон обжарить в растительном масле. Посолить. Добавить репчатый лук и зелень..." Продолжать дальше?

- Хватит, хватит! - она держалась за живот от смеха.

- А что, плохое предсказание? Дёшево и вкусно...

- Тинчи!..

- Ну, что ещё?

- Ты знаешь, а я, кажется, в тебя влюбилась. Только ты не бойся, я тебя жениться не потащу. Да и стара я для тебя.

- Опять играешь?

- Ну, уж мне чуть-чуть и поиграться нельзя! Ну-ка, давай ещё раз попробуем. Я задумаю желание, а ты погляди.

- "Лунный свет, - прочёл Тинч, - падал на левую руку молодой графини. Усталая и счастливая, она радовалась наступившему покою. Она была обнажена... Любовь хранила её счастье, которому не было границ.

- Ах, милый герцог, - произнесла она, лукаво усмехаясь, - Ваш добрый гость в моём доме сегодня был необычайно учтив и тактичен, хотя, признаться откровенно, я была бы не прочь, если бы он повел себя и не столь утонченно.

- О графиня! - отвечал ей герцог, - О, если бы Богу было угодно скрестить наши пути не вдруг, и - о, если бы это могло продолжаться вечно! Знаете ли вы, как сказал однажды поэт:

...Ещё пред нами не предстал

Рассвет разлуки скорой,

Вот - опрокинутый бокал,

Вот - смутный свет за шторой,

Вот - пальцы тонкие твои

В моей неловкой длани,

И на ладонях, как ручьи -

Следы земных желаний...

Там, завтра - Сдержанности сталь,

За ней, в полупоклоне -

Ползет слюнявая Мораль

В монашьем балахоне,

И теплым лужицам сродни

Отверстия глазные

У возомнивших, что Они -

Вершат судьбы земные.

Там Зависть чёрный рот скривит,

Там, с резвостью лакейской

Поднимут Здравый Смысл на щит

Премудрости житейской.

Пред сим хоть голову сорви

Со шляпой - без вниманья,

И тщетны жалобы Любви,

И тщетны оправданья.

Ещё лик Солнца не багров

В предгрозовом знаменьи,

Ещё под колокола рёв

Не брошены каменья,

Ещё способны мы опять

В поруганном спектакле

И роль - до капли исчерпать,

И яд - испить до капли.

Ещё живёт среди времён

Оболганный с амвонов