Роберта Джеллис - Бык из моря

Никто не любит признаваться в собственных серьезных ошибках или становиться причиной катастрофы. Ариадна не хотела говорить Дионису, что никто из ее родных не внял Видению, что мать пожелала выносить вложенное в ее чрево Посейдоном и отец согласился на это. Она решила не Призывать его, пока не найдет причин, которые убедили бы его не наказывать больше ее семью, — но искала она втуне, и в конце концов ранним утром бог появился у ее постели без всякого Призыва.

Вид его был ужасен: кожа бледная, почти серая с зеленоватым отливом, губы запеклись, веки набухли, глаза обведены синеватыми кругами, под ними — похожие на синяки мешки... Ариадна испугалась бы, если бы не видела подобного раньше — примерно так выглядели ее братья, когда им случалось предаваться слишком бурному веселью в компании амфор с вином и женщин для утех. Но разве может бог страдать похмельем — и разве может вожделение истощить его?

Отогнав эту мысль подальше, Ариадна села и протянула руку.

— Чем могу я служить тебе, господин?

Дионис так вцепился в ее руку, что Ариадне пришлось закусить губу, чтобы не вскрикнуть. Увидев это, он ослабил хватку.

— Я просто хотел убедиться, что ты здесь, что благословение виноградников Крита не пригрезилось мне... — Он глубоко вздохнул и выдавил улыбку. — Ну вот, я повидал тебя — и могу уйти.

— Нет, не уходи так скоро, господин бог мой! — Ариадна вылезла из постели, подошла поближе к нему — и глаза ее широко раскрылись: одежда на Дионисе была измарана и изодрана, и в прорехах зияло грязное, расцарапанное в кровь тело. — Ты весь в пыли и устал. Позволь, я приготовлю для тебя купальню... — Она осеклась, подумав, стоит ли упоминать о том, что он весь в порезах, царапинах и потеках крови. Разве могут боги быть ранены и истекать кровью, как простые смертные?

— И?.. — Он улыбнулся, и при этом куда более живо, чем до того.

— И найду какое-нибудь притирание для твоих ран, — набравшись смелости, договорила Ариадна.

Он колебался, глядя на нее пустым немигающим взглядом, потом проронил:

— Да.

— Тогда приляг, господин, — предложила она, подталкивая его к постели, но с удивлением заметила, что он упирается, и добавила: — Пока я все приготовлю.

Отвернувшись, она потянулась к брошенному на креслу платью, а когда вновь повернулась — он уже лег, с долгим удовлетворенным вздохом вытянулся и прикрыл глаза прежде, чем Ариадна вышла. Так что она не очень торопилась, когда будила слуг, чтобы нагреть и принести воду, и когда велела жрицам убедиться, что в кладовой и на кухне есть, чем утолить божественный голод.

Когда все занялись делом, Ариадна тихонько прошла к полкам, где хранились лекарства, и взяла горшочек бальзама для ран. Она спрятала его в складках платья и вернулась в спальню. Что бы сама она ни думала о богах, которые едят хлеб и сыр и могут оцарапаться о колючки или получить синяк, споткнувшись о камень, — она не хотела порождать те же сомнения в других.

Как она и надеялась, Дионис спал, шумно всхрапывая и свернувшись, словно замерз... или пытался от чего-то укрыться. Ариадна поставила запечатанный горшочек поглубже на полку, где его нелегко будет разглядеть, а потом прикрыла бога покрывалом. Он был так красив — даже изможденный и грязный, — что, будь ее воля, она так и простояла бы всю жизнь, любуясь им, но он вдруг пошевелился, пытаясь перевернуться, и Ариадна, вняв предупреждению, вышла и закрыла за собой дверь.

Постояв немного, она отправилась сказать слугам, чтобы наполняли бассейн только холодной водой, а горячую держали на маленьком огне, пока не понадобится. Потом, припомнив вдруг, каким изможденным было лицо Диониса, помчалась на кухню: попросить повара приготовить отвар, которым она пользовала в подобных случаях своих братьев.

Повар выбранил ее за то, что она пришла сама — верховная жрица должна отправлять по делам слуг, а не носиться всюду, как девчонка на посылках, — но питье приготовил без проволочек. Ариадна постаралась поточнее запомнить, что и как он делает, чтобы суметь в случае нужды приготовить напиток самой.

Возвращаясь, она совсем запыхалась, не столько от спешки, сколько от беспокойства — но все было в порядке, и она отнесла отвар в спальню, пристроив его на полке рядом с бальзамом. А после задумалась. Что толку прятать мазь, если полуобнаженный Дионис открыт всем взорам? Но он слишком большой, чтобы она могла одеть его в жреческий хитон. У Ариадны ушло пол-утра, чтобы соорудить более или менее приличное одеяние из ткани, выбранной ею для себя, — но когда она закончила, Дионис еще спал. В конце концов Ариадна поела одна и велела Хайне, чтобы днем еду подали еще раз. Наконец она начала подумывать, что ей тоже стоит чем-нибудь заняться, — и тут из спальни донесся голос Диониса. Сперва — во всяком случае, после того, как отвар подействовал — приготовления Ариадны, а она собиралась сама таскать горячую воду, чтобы слуги не увидели бога исцарапанным и в синяках, весьма позабавили Диониса. Потом он начал бросать на нее косые взгляды, и ко времени, когда, закончив есть, откинулся в кресле с кубком вина в руке, смотрел на нее уже так пристально, что девушку охватила дрожь. Заметив это, Дионис поманил ее — она подошла и села у его ног.