Роберта Джеллис - Бык из моря

Дионис убрал руку, и Ариадна смогла отвести от него глаза. Не веря, она взглянула вниз — на ее ладони лежал шар серебристого света. Конечно, она понимала, что увидит его даже с закрытыми глазами или если по-прежнему будет смотреть в лицо своего бога, — но то, что он вот так просто лежит в ее руке, чуть подрагивая от ее дрожи, заставило ее засмеяться от радости.

— Разрежь его пополам, — велел Дионис. — А потом еще раз пополам.

Ножом, что ли?.. Интересно, как отрезать половинку шарика, которого на самом деле нет? И вдруг Ариадна поняла, что это не имеет значения. Она могла придумать нож, могла сотворить призрачную руку, чтобы разрезать или разорвать заклинание, — а могла пожелать, чтобы оно само разделилось. Все же она сочла более изящным сотворить маленький ножик — и разрезала заклинание, а когда оно попыталось срастись — спокойно велела ему оставаться рассеченным. Два небольших световых шара лежали на ее ладони, и она, все так же ножиком, разрезала пополам и их.

— Положи по шарику на остатки хлеба, сыра и лепешек и произнеси над каждым: «Анакхазо тэлейо стигмэ стазис». Потом спрячь оставшуюся частичку в себе. Просто накрой ее ладонью — и она вернется в твой источник Силы.

Дотянуться до еды на столе Ариадна не могла и не знала, как переправить туда заклинание, а потому попыталась встать. У нее ничего не вышло: ее бросало то в холод, то в жар, а ноги как будто бы превратились в желе. Она перевела дух и попробовала снова. На сей раз Дионис взял ее за свободную руку и помог подняться. Странно, но его прикосновения она не почувствовала: то, что подняло ее, больше всего было похоже на ту легкость, которая приходила к ней в танце, когда Мать касалась ее волос.

Это напомнило Ариадне, что ей надо поговорить с Дионисом о ее танце для Матери, но она не рискнула отвлечься от того, что он велел ей сделать и сказать. Девушка подошла к столу и толкнула шарик света к тарелке с сыром. «Анакхазо тэлейо стигмэ стазис» произнесла она и повторила фразу еще дважды. С каждым повтором она все больше слабела и замерзала, но при этом удовлетворенно отметила, что заклинание ей, кажется, удалось наложить — вокруг тарелок возникло слабое мерцание. Однако она упала бы, не поддержи ее Дионис.

— Спрячь последнюю часть, — напомнил ей Дионис. Ариадна медленно сжала пальцы — и сперва глазами, а потом внутренним взором следила, как оставшаяся четверть заклинания «впитывается» в ее ладонь. Шарик исчез — и ей стало чуть теплее, пустота внутри немного заполнилась, и когда Дионис повел ее к стулу, она даже смогла без особого труда переставлять ноги, хотя и упала на стул почти без сил.

— С каждым разом тебе будет все легче, — сказал бог. — Использовать Силу — все равно что работать или танцевать. Чем больше опыта, тем лучше выходит.

Тут он прав, с облегчением подумала Ариадна. Она думала, что умрет от усталости, когда начинала учиться танцевать для Матери, но...

— Господин, — воскликнула она, — я твоя целиком и полностью, но я с давних пор танцую для Матери в Ее дни. Господин бог мой, можно ли мне продолжать танцевать для Нее? — Дионис нахмурился, и она поспешила продолжить: — Больше просто некому. Мать должна восседать меж священных рогов, а мои старшие сестры... — Он поднял руку, и Ариадна осеклась, прикусив губу.

— Ты танцуешь для Матери? — спросил он.

— Да, господин, — прошептала она.

Бог задумчиво поглядел на нее, потом перевел взгляд за окно. Ариадна не видела, что его там привлекло, но внезапно он повернулся к ней.

— Почитать Мать не запрещено никому. А ты, к тому же, можешь попросить Ее наполнить твой источник Силой. Когда тебе танцевать?

— Через шесть... нет, уже пять дней. О, благодарю тебя за понимание и доброту, господин мой. Было бы ужасно, если бы никто из царского дома не смог танцевать.

На это замечание Дионис внимания не обратил и лишь сказал:

— Когда приношения подготовят и возложат на алтарь, Призови меня. — Тут он улыбнулся Ариадне. — Только не с утра пораньше.

И — пропал.

Следующие пять дней Ариадна была занята в храме и так уставала, что возвращалась во дворец, только чтобы рухнуть в постель и уснуть. Она обнаружила, что может налагать заклинание, которому обучил ее Дионис, даже когда цветок вокруг ее сердца закрыт. Сияющий бутон приник к его внешней стороне, и девушка могла по своей воле заставить его расти, разделяться и вновь срастаться.

Ей удалось найти силы, чтобы наложить стазис на все приношения, но плата была ужасна. В конце каждого дня ее колотило от холода. За день до своего танца она Призвала Диониса — перед самым закатом — и он сказал, что храм должен быть освобожден от всего, кроме приношений, ей же велел оставаться в своих покоях и приказать, чтобы жрицы, жрецы и ученики — трое мальчиков и три девочки — до рассвета не высовывали носа из своих келий.