Роджер Желязны - Ночь в одиноком октябре

— Что это? — еле выговорил Граф, шаг за шагом приближаясь к викарию, который медленно пятился.

И тут Граф упал.

— Земля из одного из твоих гробов, — ответствовал викарий, — смешанная с тертым камнем моего церковного алтаря, воздвигнутого еще до того, как в Англию пришли паписты. Плюс сустав святого Иллариона. Ты нуждаешься в освященной земле, чтобы продлевать свое существование, но излишнее количество освященной земли убивает мгновенно, различие подобно разнице между целебной и смертельной дозами стрихнина. Ты не согласен со мной?

Граф пробормотал что-то в ответ на незнакомом мне языке. Тем временем волк вместе с Линетт исчез в ночи. Только сейчас до меня дошло, что беседы с Ларри вкупе с опытом обращения с наркотиками, плюс те растения, которые ему удалось раздобыть за эти дни, — все это помогло составить препарат, который и его превратил в волка: пред моими глазами предстал Великий Сыщик в наивеличайшем своем маскараде. Я провыл в ночь:

— Отличная работа!

Немного погодя в ответ послышалось:

— Удачи!

Надпись переливалась всеми цветами радуги. То ли смерть Морриса и Мак-Каба повлияла на нее, то ли еще что — трудно было сказать. Викарий поднял глаза и увидел, что Линетт исчезла. Он посмотрел на Джилл.

— Тебе следовало бы предупредить меня, — сказал он.

— Я сама только что заметила, — ответила та.

— Я тоже ничего не видел, — присоединился к ней Ночной Шорох.

Викарий поднял нож для жертвоприношений, который минутой раньше уронил, вернулся на прежнее место и вонзил клинок в землю у своих ног.

Затем он выпрямился, повторил заклинание Силы и добавил к нему другое заклятие. Его лицо вдруг обратилось в клыкастую морду кабана, одно ухо было порвано. Эта маска держалась примерно минуту. Я перевел взгляд на Ларри: глаза его открылись, он повернул голову, заметил, что Линетт исчезла, кинул быстрый взгляд на алтарь, увидел, что и там ее тоже нет, попытался было подняться, но сразу упал. Я подумал, насколько серьезно он ранен. Конечно, крови было прилично, но с ранениями головы всегда так. Даже серебряная пуля — должна же она была куда-то да попасть. Ларри пополз вперед, продвинулся примерно на полфута, остановился и тяжело задышал.

Викарий произнес еще одно заклятие. Серая Дымка внезапно покрылась полосами тигровой масти. Однако это заклинание тоже держалось недолго. Текила медленно начала превращаться в грифа. Джилл вдруг стала древней ведьмой, согнутой до самой земли, горбатый нос ее почти доставал до выступающего далеко вперед подбородка, лицо закрывали седые лохмы волос. Я посмотрел на Джека и увидел, что он тоже переменил обличье: плечи украшала косматая голова огромного медведя, желтые глазки яростно поблескивали, из уголков рта бежала слюна. А посмотрев вниз, обнаружил, что моя шкура приобрела кроваво-красный, влажный цвет; на лбу у меня, кажется, появились ветвистые рожки. Понятия не имею, на кого я стал похож, но Серая Дымка прыгнула в сторону и зашипела.

Кабан вновь заговорил, и заклятие его разнеслось подобно звону колокола в морозную погоду. Граф обратился в полусгнивший скелет, завернутый в черные одежды. Что-то невидимое пронеслось у нас над головами, хохоча, словно полоумный ребенок. Из почвы выпрыгнули бледные грибы, от костра пахнуло серой. Какая-то зеленая жидкость плеснула из его пламени, побежала пузырящимися ручейками. Голоса нараспев тянули наши имена. Мак-Каб превратился в женщину, чье накрашенное лицо вдруг начало отваливаться большими кусками. Моррис принял обличье человекообразной обезьяны — длинные волосатые руки доставали до самой земли, он стоял, опираясь на костяшки пальцев; рот широко разинут, ужасные клыки скалились на нас. Ларри теперь стал истекающим кровью человеком, распростершимся в стороне от круга. Воздух перед нами замерцал и как бы застыл огромным зеркалом, отражая всех нас в полный рост. Затем головы наших зеркальных отражений разом отделились и медленно поплыли налево. Это было довольно странное переживание — вот так перекидываться частями тела; я, вроде, не двигался, но ощутил на своих плечах внушительный вес медвежьей головы, увидел, как голова ведьмы пристраивается на плечах у Джека. Серой Дымке досталось огромное рогатое демоническое рыло, а Джилл получила маленькую полосатую кошачью мордочку… и так далее. Затем начали перемещаться — уже вправо — наши тела. Я стал кошкой с медвежьей головой, тельце мое жалко раскинулось на земле, ноги не выдерживали такого веса. Сердце стучало, как паровая машина. Джек превратился в демона с кабаньей ряхой. И снова откуда-то сверху донесся дьявольский хохот. Если б не мое нынешнее тело и не моя нынешняя голова… Я валялся там, среди грибов и зловония, а надо мной плыл очередной монотонный распев. Но это все иллюзия, иначе быть не может — ведь не может? В прошлые разы я не сумел докопаться до истины, не смог этого сделать и сейчас.