Андрей Дашков - Сборник Змееныш

Двор не простил ей этих странных обстоятельств, и она в полной мере познала, что такое травля с улыбками на устах. Последней каплей явилось то, что герцог был не слишком огорчен таинственным исчезновением младенца, хотя и проявил некоторое беспокойство, опасаясь шантажа. Прошло некоторое время, и он вообще забыл о ребенке.

Госпоже Солнак пришлось распроститься со светской жизнью. Она сделала это без сожаления. У нее не осталось друзей, а единственный близкий человек стал ей безразличен. В провинции она быстро лишилась столичного блеска, превратившись в очень одинокую и меланхоличную женщину. Она постарела, и ее красота увяла, чтобы уже никогда не расцвести вновь.

Ее немногочисленные слуги считали Лейну безразличной ко всему. Так оно и было, если не считать одной навязчивой мысли, то и дело посещавшей ее на протяжении долгого времени. Она знала, что Димарк был человеком Левиура. Тогда что означала удавка в его руке?.. Лейна цепенела, пугаясь того, к чему могли привести подобные мысли. Не находилось человека, который поставил бы все на свои места.

Старый шут герцога Дилгус появился в поместье Солнак в конце чудесного осеннего дня, когда фруктовый сад шумел под теплым ветром, сбрасывая желтые листья, а дым костров приносил с собой приятную горечь. Все это удивительно гармонировало со старым домом и увядающей хозяйкой.

Дилгус не видел Лейну с тех пор, как она перестала принимать герцога, — то есть очень давно. До этого они соблюдали «нейтралитет», хотя госпожа Солнак настороженно относилась к сомнительным шуткам дурака. Он же считал ее женщиной наивной и неспособной на решительные поступки.

Теперь оба постарели, и все ошибки молодости, главная из которых — нетерпимость, остались в прошлом. Однако шут понимал, что боль прошлого еще ощутима и все можно испортить одним неосторожным словом.

Его встретил старый слуга, имени которого он уже не помнил, и проводил к госпоже. Лейна принимала в большой комнате с темными шторами, где царили полумрак и мягкие оттенки зеленого и серого. Островок покоя, которому не была подвержена только смятенная душа…

Хозяйка была в платье пастельно-розовых тонов, лишенном излишеств и украшений. В ее волосах серебрилась седина. Дилгус склонился перед нею, но она ласково обняла его. Мягкая ладонь коснулась горба и не отдернулась. Он ощутил легкий цветочный аромат духов.

— Вы помните меня, госпожа?

— Конечно, Дилгус, но не верю своим ушам. Ты стал вежливым и официальным! Где твоя дерзость? Что-то случилось?

— К сожалению. Я не посмел бы вторгаться в вашу частную жизнь, если бы нам всем не грозило вторжение гораздо более страшного врага.

Он увидел, как омрачилось ее лицо. Улыбка стала напряженной и заметно похолодела.

— Я слышала, что болтают слуги. Ты говоришь о какой-то войне на юге?

Дилгус колебался. Он все еще хотел сохранить королевство и все еще сомневался, послужит ли этой цели смерть герцога. Однако на самом деле он уже стал марионеткой Оракула, и его визит преследовал совсем другие цели. Мертвая голова, спрятанная в замке Левиур, сильно запутала все дело, и шут не был уверен ни в чем. Он даже не знал точно, чего хотел добиться от госпожи Солнак.

— Да, — ответил он наконец. — Война на юге. Оборотни приближаются к Белфуру. Их ведет человек, родившийся в Скел-Могде.

— Враг короля?

— Если вспомнить о том, что представляет собой король, я бы сказал, скорее, враг герцога.

Ему не нужно было смотреть на Лейну, чтобы ощутить, как она напряглась.

— Это неудивительно, — сказала госпожа Солнак. — Враги есть у всех нас…

— Но если враг — собственный сын, это сильно меняет дело!..

Несколько секунд Лейна смотрела в одну точку на стене. Потом перевела взгляд на шута.

— О чем ты болтаешь, Дилгус? — Она почти в точности повторила фразу герцога.

— О том, что восемнадцать лет назад у Сайра Левиура родился сын, который был украден сразу же после своего рождения, а сейчас он объявился во главе земмурской стаи… Знакомая история, не так ли?

Шут почти с удовольствием наблюдал за сменой настроений на ее лице. Кратковременный приступ боли, сомнение, разочарование, наконец, зрелая и нешуточная ненависть…

— Ах ты, урод!.. — дрожа от гнева, воскликнула Лейна. — Ты решил снова посмеяться надо мной?! Может быть, это ОН прислал тебя? В таком случае я прикажу слугам забить тебя палками до смерти…

— Боюсь! Боюсь! Боюсь!!! — заверещал шут, кривляясь и забираясь в кресло с ногами. Он разыгрывал сценку из былых времен и знал, что ему ничего не угрожает. Он держал бывшую любовницу Левиура на прочном крючке.