Томас Барнс: Хозяин тумана

В мире после Смерти болели сравнительно мало. Разумеется, кое-где еще сохранились очаги всяческой заразы, но в целом выжившие люди обладали крепким иммунитетом, позволявшим им справляться с инфекцией. Трудно было понять, как мог погибнуть правитель Наккута вместе со своей супругой. Мало кто сомневался, что здесь обошлось без козней Нечистого.

Все, что мог сделать патер Фарсманс для своего повелителя и старого друга, так это провести заупокойную службу. Смолкли скорбные слова реквиема, и аббат поспешил в Небоскреб, чтобы очистить зараженные покои, оградив спальную и прилегающие к ней помещения мощной ментальной защитой.

Принцу Таррейталу не исполнилось тогда и шестнадцати. На Совете Города было решено, что пока юноша не достигнет двадцатилетия, именно Фарсманс возьмет в свои руки все нити управления Наккутом. Священник отличался такой внутренней силой, что способен был противостоять самому мощному ментальному воздействию, и телепатические стрелы Нечистого не могли поразить его.

Темная сила, ходившая вокруг города, притихла. Она выжидала удобного момента, и роковое наводнение, нежданно обрушившееся на Канду, стало ее невольным союзником.

По небу поползли полчища черных туч, напоминавших клубы дыма от исполинского пожара. Внутреннее море, отстоящее от Города на расстоянии целого дня пути, внезапно вышло из берегов и стало безжалостно пожирать плодородные земли.

Под водой оказались благоухающие сады и многочисленные пасеки, заливные луга и даже высоченные леса. Погибали эвкалипты и пальмы, кипарисы и араукарии.

Вода не отступала. Огромные территории превращались в болотный край, позже, спустя столетия, получивший название Пайлуд.

Даже люди-крысы, верные слуги Нечистого, после начала наводнения почувствовали смертельную угрозу. Их разрозненные шайки стали сбиваться вместе, они объединились и пошли на решительный приступ, на захват хорошо защищенного холма.

Аббат Фарсманс не мог объяснить, как им удалось объединить свои телепатические способности. Только факт оставался фактом, — мерзкие твари преодолели сопротивление ментального защитного кольца, подземный круг больше не препятствовал им, и стаи щетинистых тварей ринулись к Наккуту, к холму, в центре которого возвышался восьмигранный Небоскреб.

Ветер не утихал. Ледяные порывы свирепствовали и гнали ненасытные волны все дальше и дальше вглубь Канды, оставляя за собой лишь унылое царство беспредельных топей будущего огромного болота Пайлуд.

…Повернувшись направо, принц Таррейтал поправил рукоятку длинного кинжала и случайно бросил взгляд на свое отражение, мелькнувшее в мутном овальном зеркале, найденном неподалеку, среди развалин одного из разрушенных домов. Мельком скользнув взором, он увидел потерянное, удрученное лицо восемнадцатилетнего юноши, обрамленное всклокоченными прядями угольного цвета.

У него была большая, массивная голова. Иссиня-черные прямые волосы ниспадали на плечи, узкий изящный нос говорил о благородстве происхождения, а тяжелые темные веки отличались той особенностью, что всегда выглядели гораздо темнее щек и лба, отчего всем казалось, что его глаза обведены теневым кольцом бессонницы.

Он знал, что его далекие предки, стоящие у истоков рода кандианских Вингмохавишну, незадолго до Смерти приехали в североамериканские края из далекой таинственной жаркой страны, называвшейся Индия. Принц плохо представлял своих прародителей, перебравшихся с берегов священного Ганга на берега Великих озер, но догадывался, что именно от них ему досталось имя, столь редкое для здешних мест, смуглая, как у местных иннейцев, кожа и густые волосы цвета вороньего крыла.

Многие поколения семьи Вингмохавишну объединяла одна черта. У всех членов этого рода прямо по центру грудной клетки виднелось продолговатое родимое пятно, словно змеившееся на смуглой коже извилистым зигзагом молнии.

Никто не мог объяснить происхождения этого знака, но каждый ребенок рождался именно с такой приметой.

Из старинных книг Таррейтал знал, что Индия, загадочная страна его предков, располагалась безумно, безумно далеко. Туда нельзя было добраться на собственных ногах, а нужно было прибегать к помощи неких летательных аппаратов, широко распространенных в далекой древности, в третьем тысячелетии.

Старинные фолианты, чудом сохранившиеся в библиотеке Наккута, словно сами собой раскрывались на цветных фотографиях. Из этих старых, потемневших от времени снимков он узнавал многое о людях, населявших далекую южную страну, о густых влажных лесах и странных животных с длинными хоботами, населявших в незапамятные времена далекую Индию.