Марина Дяченко - Ключ от Королевства

А Гарольд, как маленький, не хотел даже говорить со мной об уроках! Как будто от того, что о проблеме забудешь, она сама собой исчезнет…

Караван вошел в город под приветственные крики здешних обитателей, которые брызгали на дорогих гостей водой. Так велел местный обычай, не очень вежливый, как по мне. Белый плащ Оберона, которого поливали особенно охотно, вымок до нитки, но его величество все равно улыбался. Что значит королевская выдержка!

Королевство разместилось на нескольких постоялых дворах. Люди торопились отдохнуть, помыться, выспаться. Что до Гарольда — он давно мечтал пройтись по городским харчевням, и желательно без меня.

Я ему не навязывалась, честное слово. Я готова была сидеть в той клетушке, что мне отвели под ночлег, и питаться дорожной кашей, которая, надо сказать, приелась. Гарольд ушел — якобы проведать наших лошадей; я легла животом на деревянный подоконник и выглянула наружу со второго этажа.

Фу! Пахло навозом. Я сморщилась и хотела было закрыть окно, но тут во дворе появился Оберон.

Уж не знаю, куда он девал своего крокодилоконя. Сапоги короля ступали по прелой соломе так же уверенно, как по белому мрамору. Слуги и конюхи низко кланялись. Я подумала: прилично окликать короля из окна? Или неприлично? И в тот момент, когда я задалась этим вопросом, Оберон поднял голову:

— Привет, Лена. Как дела?

Как будто мы снова встретились на скамейке возле моего дома!

— Нормально… ваше величество.

— Как учеба?

— Нормально… ваше величество.

— Та история со змеей тебя не очень огорчила?

— Нет… ваше величество.

— Ну, передавай Гарольду от меня привет…

И он ушел куда-то по своим королевским делам, а я осталась торчать в окне, совершенно не обращая внимания на запах навоза. Через минуту или две во двор вышел Гарольд, кислый, как угощения Молочных Братьев. Под мышкой у него была серая сучковатая палка, в которой я не без труда узнала магический посох.

— Ну ты идешь? Сколько можно ждать?

Я не заставила себя упрашивать. Страшно хотелось побродить по городу тысячи харчевен.

— Его величество передавал тебе привет, — сказала я, выскочив во двор и прыгая на одной ножке, чтобы повыше натянуть сапог.

Он покосился на меня, как волк на капусту:

— Знаю. Я его встретил.

И вот теперь мы шли с ним по улице, он рассказывал о секретах местной кухни и делал вид, что ничего не происходит.

— А почему ты с посохом? — как бы невзначай спросила я, разглядывая узловатую деревяшку.

— Его величество велел, — сухо отозвался Гарольд. — Приграничье… Так вот. Площадь пятиугольная, на одном углу пекарня, на другом коптильня, потом еще одна пекарня, потом кабачок одного моряка — если он еще не умер, конечно. А на пятом углу — «Пятый угол», ты увидишь, там подают птицу, запеченную…

— Гарольд, — сказала я, обрывая его безо всякой вежливости. — Когда ты думаешь учить меня волшебству?

Он так горько и укоризненно посмотрел, будто я посреди веселого пира напомнила о его неизлечимой болезни.

— Гарольд, — сказала я твердо. — У меня два младших брата. Я пыталась их учить читать. Это ужасно. Проще убить.

Он отвел глаза.

— А потом они пошли в школу, и ничего — читают, пишут… Значит, их все-таки можно было научить?

— Это не твоего ума дело, — сказал он хрипло. — Я обещал тебя выучить — и выучу. Будь спокойна.

— Когда?

— Завтра!

— Почему не сегодня?

— Слушай… что ты пристала? Давай спокойно поедим хотя бы… Мы в этом городе никогда уже не будем, понимаешь, никогда! Перейдем границу — и тю-тю, обратно дороги нет…

Я замолчала. Он был по-своему прав. Весь город прорезан был ручьями, через них вели горбатые мостики. Кое-где с каменных крыш струились водопады. Вертелись мельничные колеса — и мололи на мельницах не только муку. Один квартал насквозь пропах корицей, в другом я расчихалась от перца. Вода журчала так, что звенело в ушах. В круглых озерцах плавали утки, а кое-где, присмотревшись, можно было разглядеть спину огромной рыбины…

— Гарольд! Дружище!

Я подняла голову. Навстречу нам шагал по улице человек в одежде матроса; у него были такие широкие плечи и такие длинные руки, что, когда он открыл объятия, улица оказалась полностью перегороженной.

— Дядя Щук!

Гарольд по-настоящему обрадовался. Моряк обхватил его вместе с посохом, помял, потискал и отпустил. Я на всякий случай отошла в сторону: меня так тискать нельзя. Сломаюсь.

— Лена, — Гарольд почувствовал неловкость, — это старый приятель моего отца… дядя Щук. Дядя, это Лена — наш новый маг дороги, — последние слова Гарольд произнес совсем тихо, себе под нос.