Василий Горъ - Нелюдь

Тем временем хейсар снял с пояса кошель, вытащил из него две кожи с вытисненными на них головами снежного барса и положил их на стол:

— Тебе и твоему майягарду, ашиара. И… да будет с вами Бастарз…

…Когда за горцем закрылась дверь, Кром бросил Посох Тьмы на свое ложе, подошел ко мне и вопросительно уставился мне в глаза:

— Что такое «майягард»?

— Спаситель…

— И все? — недоверчиво спросил он.

— Да. А что?

— Просто мне показалось… — он прервался на полуслове, прислушался к топоту, раздавшемуся в коридоре, и тяжело вздохнул: — Клятвы, данные богам, не нарушают…

… Кожи с оттисками второй ипостаси Бога-Воина оказались пропусками, дающими их владельцам право беспошлинного въезда в любой город Вейнара, а так же право беспрепятственного передвижения по всей столице, включая Белую Слободу и летний сад королевского дворца.

Чем я заслужила эти пропуска, было непонятно. Но, полюбовавшись на оскаленные пасти барсов, я вдруг поняла, что у меня появилась возможность хоть ненадолго выйти из порядком надоевшей комнаты и пройтись по городу, не опасаясь привлечь внимание стражи!

Я взяла и предложила Крому прогуляться. А он… согласился!

Оделась я минуты за три. Если не меньше. И… чуть не расплакалась, заглянув в зеркало и увидев свое отражение: волосы, вымытые перед завтраком, топорщились в разные стороны. И не собирались укладываться ни в какую прическу…

— Соберите в хвост — и дело с концом! — поняв, о чем я задумалась, предложил Меченый. — Мы же собираемся просто пройтись…

«Настоящая женщина обязана выглядеть безупречно даже во сне…» — мысленно повторила я слова Аматы… и махнула рукой: все равно в камзоле и шоссах я выглядела, как дочь какого-нибудь купца или писаря. А они обычно ходили по улицам простоволосыми…

Расчесала. Собрала в хвост, натянула сапоги и вылетела в коридор. Первой. И чуть не сбила с ног водоноса.

Тот расплескал половину ведра, помянул Двуликого, потом увидел Посох Тьмы, зажатый в руке Крома, и сложился в поясном поклоне:

— Простите, ваша милость, я случайно!

— Прощаем… — ухмыльнулась я и царственно пошла к лестнице…

… За забором постоялого двора кипела жизнь. По Сапожной нескончаемым потоком двигались груженые телеги; на перекрестке с Цветочной пара дюжих мастеровых пыталась прибить к стене вывеску, а в половине перестрела за ними стайка мальчишек куда-то волокла упирающегося осла.

Чуть дальше, кажется, в Купеческой слободе, брехали собаки, со стороны Ремесленной доносился перестук топоров, визжание пил и звон кузнечных молотов, а от Кожевенной тянуло дублом, гарью и, почему-то, свежей кровью.

Забавно, но этот смрад, смешивающийся с запахом конских каштанов и мочи, меня нисколько не расстроил: я, наконец, вышла из комнаты. И была готова гулять по улицам даже по колено в крови…

… Эдак через час, согревшись на теплом весеннем солнышке, сияющем с абсолютно чистого неба, я настолько расслабилась, что не только перестала реагировать на шипение в спину и отвращающие знаки в лицо, но и умудрилась выбросить из головы странное поведение хейсара.

Еще минут через двадцать меня почему-то потянуло на подвиги, и я принялась оценивающе поглядывать на шарахающихся от Крома горожан, изображать, что шепчу ему на ухо что-то жуткое и даже тянуться к Посоху Тьмы. Так, как будто собиралась им воспользоваться.

Правда, веселье продолжалось не особенно долго: увидев, как от нас шарахаются встречные, Кром нахмурился, потом поймал за руку не успевшего убежать торговца и… купил мне леденец! На палочке! Точно такой же, как те, которые когда-то привозил мне отец!

У меня оборвалось сердце: я всхлипнула и… неожиданно для себя самой потерлась щекой о его плечо…

Слуга Бога-Отступника, почти прошедший свой Путь, остановился, посмотрел на меня совершенно безумным взглядом и прошептал:

— Ты что, Ларка?

Не знаю, почему, но в этот раз я не смогла промолчать. И отрицательно покачала головой:

— Ничего… И я — не Ларка, а — Мэйнария… Для тебя — Мэй…

Кром облизал пересохшие губы и хрипло повторил:

— Мэ-э-эй…

Я прислушалась к тому, как он произносит мое имя, и удовлетворенно улыбнулась:

— Именно…

— Подс-с-стилка Без-з-здуш-ш-шного… — прошипели в спину. Но я даже не обернулась: те несколько дней, которые остались до нашего расставания, я собиралась прожить от души…

Пятый день четвертой десятины третьего лиственя.