Дмитрий Таланов - Локумтен

Стараниями Руфины на следующий день Филь, пусть неуверенно и шатко, вышел на улицу. Припекало майское солнышко. Легкий ветерок играл листвой высоких стройных кленов, в обилии растущих вокруг господского дома. Дорога, начинающаяся от него, утыкалась в бревенчатый мост, перекинутый через узкую быструю речку, и, петляя далее, исчезала в березовой роще.

Дом был каменный, двухэтажный, почерневший от старости. Крыша выглядела так, словно её сто лет не перебирали. Над центральной верандой крыльца находился мезонин с тремя большими окнами. Ступени лестницы двумя крыльями огибали веранду, сбегая вниз.

Позади дома слышались удары молотка, видимо, там располагались хозяйственные постройки. Не желая заходить обратно в дом, Филь направился на зады в обход. С принесенным Брендой завтраком он получил указание повидаться с госпожой Фе, однако вместо этого собирался забиться куда-нибудь, чтобы его никто не нашел. Как уже случалось с ним в Хальмстеме, в голове мальчика царил кавардак.

За домом скрывалась небольшая конюшня, рядом с ней притулился старый дощатый сарай. Он просвечивал насквозь. Под одной крышей с ним находилась крошечная кузня, дверь в неё была открыта. На пороге стояла Лентола, она строго выговаривала кому-то. За конюшней начинались возделанные поля, за которыми виднелось селение в три дюжины скромных домов. Прятаться здесь было негде. Филь пожалел, что сразу не сбежал на речку, когда Лентола обернулась и заметила его.

Меньше всего на свете он хотел говорить сейчас с этой девицей. По словам Руфины, его выздоровление стоило семье годового дохода, затраты, которые не сумели покрыть деньги из его кошелька. Таким образом, он угодил в худшую ситуацию, чем был прошлой осенью. Требовалось что-то срочно придумать, а в этом месте и спрятаться негде.

Губы Лентолы были плотно сжаты, словно наглухо прибиты одна к другой. С тем же выражением лица она посетила мальчика вчера. В одной руке девушка держала исписанные листы бумаги, пальцы другой были заляпаны чернилами.

— Почему ты еще не у матери? — спросила она.

— Зачем? — хмуро ответил Филь. — Мне и здесь плохо.

— С чего бы? — ровно произнесла Лентола. — Руки-ноги у тебя на месте и даже дом есть. В твоем возрасте с твоим характером это уже немало.

Филь выпалил:

— Это не родной мне дом!

В его голосе было столько невысказанных эмоций, что лицо девушки неуловимо изменилось. Она задумчиво прикусила нижнюю губу.

— Филь, — сказала Лентола, — к твоему сведению, этот дом мне также не родной. Моей родиной стал 2-й легион тайдерской когорты, чей квестор крутил любовь с нашей матерью. Младенческие годы я провела в солдатском обозе. Ты провел детство в море, я провела его среди солдат.

Она пошла на конюшню, Филь ошарашено смотрел ей вслед: Лентола впервые обратилась к нему по имени.

Когда мальчик, забыв постучаться, отворил дверь в кабинет на втором этаже мезонина, г-жа Фе стояла у окна, сжав на груди руки, и смотрела на уходящую от дома дорогу. Убранство её кабинета было бледным подобием хальмстемскому. Знакомые вещи и книги были все здесь, но стол был старый и пошарпаный, а стулья — потертые. Да и сама госпожа выглядела измотанной. Филь приписал причину себе и ему стало так тошно, что он готов был провалиться сквозь землю.

— Рада видеть тебя снова на ногах, — повернувшись к нему, сказала хозяйка. Она смотрела на него, словно не зная, то ли плакать, то ли смеяться. — Хочу заметить, без малого год тому назад, когда мы нашли тебя, ты выглядел похоже. Прошу, не превращай это в традицию!

Для Филя это прозвучало: «Еще один раз, и ты лишишь нас средств к существованию».

Опять испытав желание забиться куда-нибудь, чтобы придумать, как им выбраться из долгов, мальчик потупился. Это женское общежитие, по-видимому, было напрочь лишено деловой хватки, но выход был наверняка. Вздохнув, он решил выпытать у Лентолы, как тут на самом деле обстоят дела. Беседовать с госпожой Фе на эту тему он боялся.

— Как ты знаешь, после несчастья с тобой нас посетил г-н Клемент, — сказала она. — Он сообщил, что ты нанялся личным вестником к императору, получив жалование. У меня вопрос к тебе… От нас ты сбежал без гроша в кармане, но, когда тебя нашли, в твоем кошельке оказалось значительно больше денег. Ты ничего не натворил на рынке? — спросила она осторожно. — Видишь ли, что ты делал, мы знаем из протокола допроса, но эмпарот редко слышит слова — он чаще видит образы и считывает эмоции. А у тебя было очень хорошее настроение, когда ты покидал рынок.