Дмитрий Таланов - Школяр

— Последний раз всё прошло мирно, — пробурчал Филь и покраснел. — И дрался я там, когда мне не было тринадцати. Теперь уже нельзя, Флав пригрозил сразу отправить меня в тюрьму, а я туда не хочу.

— Флаву не отказать в чувстве юмора, — хмыкнула Анна. — В тюрьму он тебя всё же засадил, пусть в бывшую!

После обеда, как по заказу, профессор Роланд завел речь об уголовных наказаниях. По нему выходило, что самые страшные наказания назначались за подделку казенных монет, о чем Филь узнал еще в начале года, и за продуманное убийство. В последнем случае никого не жалели и сразу рубили голову. Продуманным было убийство или сгоряча — решал эмпарот. Заглядывая преступнику в башку, он видел его мысли и чувства, и как тот дошел до преступления. Зато если преступник по-настоящему раскаивался, ему уменьшали тяжесть вины и могли даже полностью её снять. Правда, те, с кого её сняли, потом зачастую сами отправлялись на бесплатные общественные работы, ибо «не могли жить с осознанием совершенного». Они в большинстве своем были те самые рабочие, которых Филь видел на строительстве Хальмстема.

Наказания за прочие преступления зависели от того, сколько раз их совершил преступник. После третьего раза дорога была только в тюрьму. Угодить туда с первого раза можно было за нанесение ущерба имперской собственности. А так как любой военный на службе считался собственностью Империи, то за покусание начальника Кейплигской стражи Филю грозило заключение, исполнись ему тогда полных тринадцать, или удары кнутом по количеству лет, и еще неизвестно, что хуже.

Профессор Роланд, видимо, сам не находил свою лекцию интересной и, будто отбывая наказание, бубнил её на одной ноте. Он очевидно скучал, а с ним скучала аудитория. Борясь с дремотой, Филь решил, что хватит просиживать штаны и перебрал в уме, чем полезным можно заняться. Сделав вид, будто прилежно конспектирует лекцию, он принялся сочинять рецепт для Яна, который обещал три дня назад. Под влиянием накатившего вдохновения он написал:

«При бельме глаза в течение трех дней вылечивает испытанное замечательное средство. Взяв копыто осла, сжигай его, пока оно не станет углем, затем, растерев мелко, добавь молока женщины, родившей мальчика, и, смешав, сделай калачики и в таком виде сохраняй, а когда будешь пользоваться, снова добавь молока женщины, родившей мальчика, и, растерев, намажь глаз — удивительное средство!».

Этого должно было оказаться достаточно для Схизматика, но конец лекции по-прежнему скрывался за горизонтом. Отдав рецепт Яну, который, прочитав его, одобрительно хмыкнул, Филь снова погрузился в тоску. Вспомнив о висевшей над ним другой задаче, он завертелся на месте, нисколько не беспокоясь, что делает это под носом профессора. Тот, казалось, вот-вот впадет в кому.

Николас Дафти крутил в пальцах золотую монетку, и Филь хищно уставился на неё.

— Это империал? — прошептал он. — Что ты просишь за него?

Николас дал ему монетку, сказав:

— Это старая английская крона, четверть нашего империала, вернешь аспрами.

Филь глянул на потертую, ранее не виданную денежку, слишком легкую для настоящей.

— Такую я сам могу отлить! — фыркнул он, вернул её погрустневшему Николасу и вновь погрузился в размышления.

Ничего путного в голову ему не приходило. Условия, в которые загнал их Флав, перекрыли обычные пути обогащения. Филь подумал, что если нельзя продать товар, то придется продавать услуги, и перебрал в уме пункты правил, которые их вынудили заучить наизусть в первую неделю. Правилами запрещалась оплата услуг учеников персоналом Алексы, но в них не было ничего об оплате услуг между учениками. Судя по всему, это была единственная дырка в норку с золотом.

— Ян, а что ты умеешь хорошо делать? — спросил Филь сразу после лекции. — Нам надо придумать услугу, которую мы сможем продать.

— В принципе, ничего, — заинтересованно ответил Ян. — Езжу на лошади, швыряю доски и довольно метко кидаю прочие не столь большие предметы. Еще могу довести кого-нибудь до бешенства, если тебе это чем-то поможет, но лучше будет попросить Анну.

— Этого мало, — проговорил Филь удрученно, — надо придумать что-то такое, что нужно всем!

Ян ответил невозмутимо:

— Тогда мы пропали. Я не располагаю ничем в данный момент, кроме своего честного имени. Доверяю тебе загнать его по любой цене, какую посчитаешь нужной, а пока давай поспешим. Уже час вечерни, как говорит наш монах, и мой желудок сводит от голода!