Шеннон Макгвайр - Обитель

— И как компьютерная компания собиралась спасти фейри? — спросила я негромко, чтобы сберечь дыхание. Я что-то упускала в их причудливой логике, но не знала что.

— Мы хотели забрать народ фейри внутрь, избавить от любой опасности, которая может повредить или изменить его, — ответил Алекс, взглядом умоляя меня понять. — Мы хотели всех спасти.

— Внутрь чего? — прорычал Тибальт.

— Внутрь машин, — сказал Эллиот и неожиданно улыбнулся. — Эйприл оказалась ключом. Она идеальный гибрид магии и техники. Что бы с ней ни сделали, она вернется невредимой. Мы записали ее на диск. Мы можем тысячу раз вернуть ее к жизни, и она каждый раз останется прежней, будет действовать. Взглянув на нее, Джен поняла, что то же самое возможно сделать снова.

— Вы все больные, — с отвращением произнес Тибальт. Я мысленно с ним согласилась. — Вы собирались превратить нас в машины?

Бессмертие — не то же самое, что стазис. Невероятно, но обитатели Укрощенной Молнии, люди с настолько передовым мышлением, что сумели овладеть новыми технологиями смертных, оказались не способны различить эти понятия.

— Не совсем так. С этим были кое-какие проблемы. — Эллиот остановился и нахмурился. — Где это мы?

Мы находились в просторной комнате, заставленной картотечными шкафами. Во всех четырех стенах и в потолке были окна, из каждого открывался разный вид. Я впервые видела это место: прежде между офисом Джен и комнатой отдыха ничего подобного определенно не было.

— Ее здесь быть не должно, — сказал Алекс. — Это западная солнечная терраса, но этот коридор к ней не ведет. И никогда не вел.

Эллиот, судя по лицу, оправился от шока и смирился с происходящим.

— Джен мертва, а Эйприл — ее наследница, — произнес он. — Эйприл принимает на себя ее пост. Холм меняется под ее вкусы.

— Она делает это сознательно? — спросила я.

— Вряд ли, — ответил Эллиот. — Холм реагирует на ее тревогу. Они пока только синхронизируются.

— Чудненько, — уныло отозвалась я и взглянула в стеклянный потолок. Если холм реагирует на Эйприл, мне больше не удастся его уговорить. У него теперь новая хозяйка, и чужака-полукровку, не приносившего графству вассальной клятвы, он слушать не станет. Но где-то там, среди изменяющегося пространства, мои друзья, и они в опасности.

— И что теперь? — задала я вопрос.

Эллиот покачал головой.

— Не знаю.

— Кажется… — нерешительно начал Алекс. — Кажется… я знаю.

— Так говори, — рыкнул Тибальт.

— Выйдем через окно.

А и в самом деле.

— Ты уверен, что получится?

Размер единственного из окон, выходящего на первый этаж, позволял нам пролезть по одному, но я боялась, не превратится ли оно прямо в середине процесса этаж этак в третий. Считайте меня параноиком, но я часто оказываюсь права.

— Мы находимся в кармашке, — объяснил Алекс, залезая на подоконник. — Внутри холма мы можем завязывать пространство в узлы, но внешнюю форму строений без нарушения законов физики изменить нельзя.

— У вас в двухэтажном здании восьмимильные коридоры, — возразила я. — Законы физики уже и так нарушены — что, если они нам этого не простят?

— Он прав, — произнес Эллиот. — Что бы мы ни делали внутри, снаружи формы и размеры предметов остаются неизменными. Окна выходят на разную местность, но выходят обязательно, причем именно туда, куда они показывают.

— То есть, даже если это окно комнаты на втором этаже, оно расположено все равно на первом?

— Да.

— Бред какой-то. — Я встряхнула головой. — Что ж, я вам поверю… других вариантов все равно нет. Но тут возникает следующая проблема — снаружи ночь.

— Действительно, — откликнулся Эллиот.

Я взглянула на Алекса.

— И что произойдет, если ты?..

— Заодно и выясним, — грустно ответил тот и выскользнул из окна.

До земли было шесть футов. Послышался глухой удар, потом наступила тишина. Мы с Эллиотом посмотрели друг на друга округлившимися глазами и бросились к окну.

Тибальт, зевнув, остался где был.

— Надеюсь, в этот раз он умрет насовсем, — равнодушно сообщил он.

— Тибальт! — одернула его я. Он окинул меня взглядом, как бы спрашивая, в чем проблема, и принялся изучать ногти.

На траве лицом вниз лежала Терри. Оперевшись о подоконник здоровой рукой, я спрыгнула и взяла ее за запястье, проверяя пульс. Он был слабый, но все-таки был.

— Она жива, — отрапортовала я, задрав голову.

Эллиот смотрел на меня, высунувшись из окна.

— Что произошло?