Дэйв Дункан - Золоченая цепь

Зато Король… Амброзу IV исполнилось тридцать четыре, и он правил уже два года. Он был выше любого из окружающих его мужчин, и он казался горой в своем монументальном одеянии из дорогих мехов, кружев и самоцветов. Каштановые волосы и борода отливали золотом. Шум, вызванный появлением маркиза, заставил его отвлечься от разговора, и он, нахмурившись, повернулся к ним.

Надо признать, кланяться Наттинг умел виртуозно. Однако ждать, пока к нему обратятся, он не стал.

– Мой господин, я имею честь представить вам Клинка, которого Ваше Величество соизволили назначить мне. Сэр Дюрандаль…

– Сэр Кто? – Зычный голос монарха, должно быть, слышно было у самых границ королевства. Все головы повернулись в их сторону.

Маркиз зажмурился.

– Дюрандаль, сир.

Амброз IV опустил взгляд на преклонившего перед ним колена юношу.

– Встань!

Дюрандаль поднялся на ноги.

– Ну! – Взгляд знаменитых янтарных глаз ощупал его с головы до ног. – Дюрандаль, значит? Потомок?

– Нет, Ваше Величество. Всего лишь почитатель.

– Как и мы все. Добро пожаловать ко двору, сэр Дюрандаль.

– Благодарю вас, Ваше Величество.

– Весьма впечатляюще, – громко заметил Король. – Даже не верится, что я был НАСТОЛЬКО щедр.

Под взрыв громового хохота Наттинг покраснел как цветок герани. Королевская шутка вроде этой может висеть при дворе неделями, словно дурной запах.

Как ни странно, у маркиза обнаружилась супруга, о которой он не счел нужным упомянуть раньше. Она была даже младше Дюрандаля, хотя и не настолько, как ему показалось вначале – то есть не на семь лет. Собственно, она также являлась подарком Короля, бывшего по совместительству ее опекуном, но муж, похоже, действительно питал к ней нежные чувства. Она была очень хорошенькая, манерами обладала безукоризненными, и совершенно ничего не соображала. Ее фамильное древо запутанностью своей не уступало клубку лиан – в первую очередь благодаря частому кровосмешению; единственным интересом ее были тряпки.

В отсутствие маркиза его апартаменты перенесли в просторные покои в главном дворцовом корпусе. Как знак королевского расположения, это тешило его самолюбие, так что он не обращал внимания на жалобы жены: слуги, мол, насмехаются над ней, так как у нее не хватает платьев, чтобы заполнить все гардеробы. Она сказала Клинку своего мужа, чтобы тот стал сюда. И сюда. И сюда. Выглянул в окошко. Замечательно. Когда соберутся гости, не будет ли он так добр облокотиться о камин, повернувшись к двери в профиль? Она воображала, будто отдает приказ, так что ответа от него не требовалось.

Казалось, словно чьи-то невидимые руки помогают Дюрандалю: новые покои явно строились с расчетом на оборону. Вход был всего один, и в узкие окна могли залететь разве что летучие мыши. Любой нарушитель мог бы попасть в хозяйскую спальню только через прихожую и гостиную, а там будет находиться он. Прислуга жила где-то в другом месте. На случай пожара в кладовой имелись веревки. О чем ему еще беспокоиться?

Только о двух обстоятельствах. Во-первых, на целом свете не найдется убийцы, заинтересованного в том, чтобы хоть как-то навредить Табу Ниллуэю, маркизу Наттингу. И во-вторых, Дюрандаль прекрасно понимал это, и все же не мог вести себя иначе как настоящий Клинок по отношению к настоящему подопечному – так овчарка не может противостоять инстинкту охранять овец.

К счастью, в первую его ночь при исполнении обязанностей его подопечный объявил, что утомлен тяготами поездки в Айронхолл, так что ляжет спать пораньше. Маркиза легла с ним, слуга и горничная ушли. Дюрандаль запер дверь на засов, проверил все закоулки на предмет спрятавшихся злоумышленников и устроился в удобном кресле в гостиной. Наводя лоск на лезвие Харвеста, он обдумывал сложившееся положение дел.

Поскольку никто не потрудился предупредить его о побочных эффектах заклинания Уз, ему предстояло разобраться с ними самому. Он уже знал, что может пить не больше одного бокала вина. Теперь, после двух бессонных ночей подряд, он все еще ощущал себя свежим как огурчик. Забавно! Клинков обыкновенно распределяют парами или даже большими группами; ему стоило бы догадаться об этом раньше. Он был один, но знал, что не должен выпускать своего ужасного маркиза из поля зрения. Как-то они смогут выносить друг друга на протяжении следующих тридцати или сорока лет? Как он вообще сможет позволить себе упражняться, заводить друзей, крутить шашни?