Дэйв Дункан - Приют охотника

– Ты забыл пророчество, паша!

Сердце Пами подпрыгнуло у него в груди.

– Чье пророчество?

– Самого Хола! – вскричал Дусс. – Когда он приказывал Ханнаилу вторгнуться в Междуморье, кто как не он обещал, что потомки Ханнаила будут править вечно? Ну вот! Как ты думаешь, почему наша мать позволила Вандоку изнасиловать ее?

На пару минут этот неслыханный вопрос лишил Пами речи.

– Это Крав тебе сказал? – спросил он наконец.

– Нет, – признался Дусс. – Я сам додумался. Но это же очевидно, разве нет?

Еще одно дерево треснуло в лесу. Огонь в камине продолжал гудеть, но сквозь щели ставней блестел лед, и по спине моей пробежал зловещий холодок. Будь я суеверен, я принял бы это за знамение.

– Все остальное – уже история, – сказал солдат. – Разумеется, ему потребовалось шесть лет. Но результат хорошо известен всем.

Купец заснул, откинув голову на спинку кресла и оглашая помещение малопочтенным храпом. Актриса держалась увереннее; она созерцала меня с заметной неприязнью, которой, клянусь, я не заслужил.

Я неуверенно оглядел собравшихся. Продолжалось ли еще наше состязание? Способен ли даже я превзойти этот рассказ?

– Боюсь, что не всем, капитан. Точность вашего повествования потрясает. Молю вас, поведайте нам, что произошло в те шесть лет?

– Увы, это неизвестно точно. Эти страницы утеряны или лежали где-то в другом месте. Во всяком случае, я их не нашел.

– Действительно, жаль.

Старый солдат каким-то образом сумел оживить у меня перед глазами своего предка. Он сделал Долгопамять Баргарского очень похожим на капитана Тигра. Более того, я подозревал, что капитан Тигр тоже нашел возможность преуспеть на старости лет. Мне казалось даже, я знал, что это за возможность, но к этому рассказу мы не были еще готовы.

Фриц потянулся, сонно улыбаясь, как лев перед тем, как выйти на охоту.

Старуха подавила зевок и поправила муфту.

– Я полагаю, майстеру Омару надо дать возможность отыграться. Можешь ты управиться поскорее, рассказчик?

Я мог попытаться затянуть рассказ до наступления весны.

– Конечно, сударыня. Майне либе дамен унд геррен, вот вам «Рассказ о вернувшемся домой голубке».

Спустя тридцать лет после поражения поднятого Утрозвездом восстания руины Кайлама поглотил дремучий лес.

Покарав все семь городов Междуморья, Вандок вернулся на место, где погиб его отец. Он согнал всех оставшихся в живых жителей и заставил их собирать горючее: дрова, деревья, мебель, лодки, книги, заборы, рыбацкие сети – все, что еще не сгорело в городе. Из всего этого он воздвиг на месте, где погиб его отец и где он в первый раз надругался над Белорозой, погребальный костер. Он не разрешал остановиться до тех пор, пока большой зал не оказался забит под самые стропила, а на день верховой езды в округе не осталось ни единой щепочки.

Потом он поджег костер, и огонь горел несколько дней. Крыша, конечно, рухнула. К досаде царя, некоторые стены устояли. Когда руины остыли настолько, что можно было подойти, он обнаружил, что камень сплавился в твердое зеленое стекло, и никакими усилиями невозможно было его разрушить. Раздосадованный, он уехал, и нет свидетельств того, что он когда-либо возвращался на это место.

Со временем на берегу в нескольких милях к югу выросла небольшая рыбацкая деревушка, но в сам Кайлам жители так и не вернулись. На месте, где он стоял когда-то, выросли деревья. Зола в старом дворце превратилась в плодородную почву, но то ли зал был слишком глубокий и затененный, то ли воды не хватало, только лес отказывался расти в базилике, и так она и стояла, и на месте купола огромная дыра зияла под открытым небом. Пол ее был покрыт ковром трав и цветов, в основном кустами белых роз. Естественный сад обрамляли странной формы руины, напоминавшие застывших в танце великанов. Это был странный, неземной памятник скорбным событиям.

Как-то летним днем два человека подошли к этому месту с противоположных сторон. И тот, и другой плохо знали лес, но слышали про стеклянный сад и сумели найти к нему дорогу. Они никогда еще не встречались и даже не связывались друг с другом, но все же оказались в нужное время в нужном месте.

Они передвигались с опаской, ибо Междуморье вообще было опасным местом. Когда следующее поколение варваров подрастало у себя в степях, их посылали на юг поразвлечься на год. Им полагалось вернуться с собранием страшных трофеев, доказывающих, что они уже взрослые и стали настоящими убийцами. Еще они угоняли с собой толпы юношей и девушек, чтобы принести их в жертву Холу. Каждые несколько лет царь сам возглавлял более масштабную карательную экспедицию, дабы показать южанам, что такое настоящая жестокость.