Дэйв Дункан - Предназначение

Когда-то ему доставляло удовольствие представлять Ннанджи яйцом, отправившимся посмотреть свет, теперь же ему стало ясно, кто он на самом деле. Возьмите долговязого, рыжеволосого, веселого молодого человека отменной храбрости и честности, добавьте воинское искусство и немного чудес, промаринуйте во всех этих сагах и балладах…

Уолли никогда не претендовал на то, чтобы слыть эпическим героем. Даже баллады Доа не были названы его именем. Но он видел перед собой как раз такого.

– Все правильно, брат? – Ннанджи ударил его по плечу и улыбнулся.

– Я… – он не мог найти слов.

Усмехнувшись, Ннанджи повернул обратно к колдуну.

Растерянный, Уолли поплелся за ним. Почему он не был более настойчив? Не испугался ли он угрозы себе?

Не создали ли боги Ннанджи только как священного мученика, чья смерть должна будет подстегнуть сбор?

Ротанкси проницательно посмотрел на них.

– У меня есть мой заложник, Шонсу? Уолли кивнул:

– Двадцать дней. Но если ему будет причинен хоть малейший вред, клянусь, что я приведу сбор в Вул и сровняю его с землей, чего бы это ни стоило.

Колдун пожал плечами:

– Конечно. Теперь нам с тобой нужно принести клятвы?

– Думаю, да.

Уолли безучастно сел. Его короткая эйфория растаяла как дым. Стыд и ужас от предательства Ннанджи охватили его.

– Я должен сначала обсудить это с моим советом, милорд. Они должны подчиняться, но я бы предпочел добровольное согласие.

Колдун равнодушно кивнул:

– Да. Думаю, лорд-сеньор не встретит особого сопротивления.

– Тогда пойдем к ним.

Уолли оглянулся и увидел, что Томияно все еще оставался на палубе. Теперь он стоял опершись о планшир, откровенно глядя на них. Уолли поднялся и осторожно подошел к нему.

– Если у тебя есть деньги экипажа, Капитан, не худо бы их держать сейчас на корабле. Я отменил портовую пошлину.

Моряк молча смотрел на него какое-то время, потом проговорил:

– Ты сумасшедший.

– Что теперь? – зло спросил Уолли.

– Он! – Томияно махнул в сторону, но кого из двоих он имел в виду, Уолли не понял, – высокого, представительного колдуна или худощавого, еще более высокого, рыжеволосого воина. Они уже заинтересованно говорили между собой – еще час назад непримиримые враги, а теперь союзники. Ох, пусть это было бы добрым предзнаменованием!

– Ты шпионил? – Уолли забыл, что моряки умеют читать по губам.

– Совет тринадцати Ротанкси, – сморщился Томияно. – Ты хоть представляешь себе, что это такое?

– Плохо.

– И ты собираешься послать туда этого мальчика? Первое, о чем они его спросят, – это сколько колдунов он убил.

И Ннанджи им ответит.

– Не думаю, что я мог бы запретить ему. – Это звучало неубедительно даже для самого Уолли, но тем не менее было правдой.

Томияно был разъярен, голос его возвысился.

– Ты знаешь, кого они в нем увидят? Странствующего убийцу! Мальчика-чудовище! Не думаю, что колдуны достигают седьмого ранга моложе шестидесяти. Это же сборище озлобленных стариков, Шонсу, а ты вдруг начал считать их чем-то другим. Ты хочешь заслужить их доверие и посылаешь Ннанджи. Будь ты проклят, ты сделаешь мою сестру вдовой! Не кажется ли тебе, что они могут прислать ей какие-нибудь его члены в качестве сувенира?

Кружок семерых превратился в кружок из восьми. Семь воинов сидели на стульях, колдун одиноко восседал в кресле. Огонь трещал и рассыпался искрами, иногда выпуская облака дыма, когда ветер залетал в окно. Словно бы не работал дымоход.

Кроме того, все восемь разделились на группы. Ротанкси в своих голубых одеждах с капюшоном представлял собой одну. Старик понятным образом был насторожен, чувствуя себя как кот на псарне. Он был предельно вежлив и обходителен.

Сам же Уолли оказался в странной изоляции. Подозрения остальных воинов отгородили его от них словно тонким стеклом. Все, что он говорил о достигнутых с колдуном соглашениях, разбивалось об это стекло. Они не хотели его слушать.

А Ннанджи представлял одну со всеми остальными компанию. Он молча сидел, скрестив руки на груди и вытянув ноги впереди себя, разглядывая сапоги с потаенной улыбкой в уголках губ. Даже серебристые пеликаны, кажется, сегодня его не очень интересовали.

Остальные Седьмые были непримиримы. Он дал им время на осмысливание идеи переговоров, а они, похоже, думали о них теперь еще меньше, чем раньше. Хорошие отношения с колдунами? Позор! Двадцатидневная прогулка по зимней дороге? Сумасбродство! Сеньор Ннанджи в качестве заложника? Возмутительно! Все их приготовления к войне прекращаются? Измена! Они не говорили всего этого, но чувства их были очевидны. Ротанкси не мог помочь, но он не мог и не замечать молчаливого протеста. С уверенностью можно было сказать, что он встретит в штыки любые попытки соглашения, зная, что Шонсу не может получить добровольную поддержку даже от старших офицеров.