Питер Дэвид - Сэр Невпопад из Ниоткуда

А ещё в ближайшие несколько месяцев она могла не опасаться, что забеременеет.

Вот так моя мать и стала проституткой.

Она не оставила службу у Строкера, а стала её совмещать со своим новым видом трудовой деятельности. Во-первых, в трактире у неё было где голову приклонить, а во-вторых, она не знала недостатка в клиентах из числа посетителей. Она быстро научилась с одного взгляда определять, к кому ей следовало подсесть, а кому только подмигнуть, чтобы добиться желаемого.

Строкер был донельзя доволен таким оборотом событий. Он, если помните, давно пытался склонить Маделайн к этому занятию. И вот наконец его желание осуществилось. Трактирщик, начисто лишённый моральных устоев, считал вполне приемлемым любое средство, при помощи которого можно было завлечь в его заведение лишних посетителей. А вдобавок он потребовал от матери, чтобы она с ним делилась частью заработка. Маделайн не возражала, она вполне могла себе это позволить, поскольку благодаря своему новому ремеслу стала зарабатывать гораздо больше, чем ей в прежние времена могло присниться.

А между тем моё присутствие в её чреве делалось всё явственней. К счастью для неё, я развивался довольно медленно. Да и родился, по правде говоря, на удивление мелким и невзрачным. Так что ей долго удавалось скрывать от всех свою беременность. Будь у Строкера хоть капля мозгов в добавление к его хитрости и злобе, он сразу бы вывел её на чистую воду. Ну скажите, какая из молодых женщин готова принимать мужчин в любой из тридцати дней месяца? Но Строкер, как я уже упоминал, отличался непроходимой тупостью во всём, что непосредственно не касалось его денежного мешка. Однако в конце концов даже этот безмозглый осёл обо всём проведал.

Случилось так, что ему просто, что называется, раскрыли на это глаза. Однажды, когда очередной клиент лежал поверх моей матери, я вдруг взял да и начал брыкаться у неё в животе, сочтя этот момент наиболее подходящим, чтобы заявить о своём присутствии. Представьте себе на минуту (если у вас на это хватит воображения) удивление этого типа, почувствовавшего, как внутренности трактирной проститутки вдруг выпятились наружу и боднули его в пузо. Он замер от испуга и изумления, мать тоже не шевелилась. Она-то знала, в чём дело, он же хотя и не сразу, но мало-помалу догадался. Я, дабы рассеять его последние сомнения, лягну лея ещё пару раз, и тут он скатился с Маделайн так поспешно, словно поверхность её податливого тела вдруг ощетинилась острыми иглами.

– Что, чёрт возьми, у тебя там такое?! – взвизгнул он.

– Где?

– В животе, где же ещё. Боже, да ты беременна! – выпалил он, не дождавшись её ответа. – Но я тут ни при чём! Попробуй только сказать, что это я тебя обрюхатил!

Моя мать, сроду не отличавшаяся ни особой сообразительностью, ни остроумием, тем не менее достойно ему ответила:

– Я же с тобой нынче впервые переспала, идиот! Неужто ты мнишь о себе, что способен не просто состряпать младенца, но сделать это задним числом? На шесть месяцев раньше, чем впервые завалишь в постель его мамашу? А может, по-твоему, готовые ребятишки станут выскакивать на свет Божий из чрева у любой девчонки, с какой ты порезвишься в кровати, ещё прежде, чем ты расплатишься и надвинешь шляпу на свою пустую голову?

Клиенту, представьте себе, и эта отповедь Маделайн, и вся ситуация в целом пришлись не по душе. Как и Строкеру, которого тот немедленно обо всём оповестил.

Строкер ухватил Маделайн за локоть и потащил для расправы не куда-нибудь, а в ту самую дальнюю комнату, где всё, собственно говоря, и началось.

– Говори, кто отец, грязная потаскуха! – потребовал он.

Прежде Маделайн почти всегда пугалась его окриков чуть ли не до обморока и покорялась его воле. Лишь изредка природное упрямство брало в её душе верх над страхом, и тогда Строкер, к полной своей неожиданности, получал от неё отпор. Так случилось и в тот раз – она против обыкновения не сжалась от страха и не опустила голову, а смело посмотрела в его поросячьи глазки. Всё выглядело так, словно возможное раскрытие тайны придало ей смелости. Чем сильней злился трактирщик, тем Маделайн делалась спокойней.

– Не знаю, кто именно, – бесстрастно произнесла она. – И с чего бы это вы меня обзывали грязной потаскухой? Разве вам не перепадает часть тех грязных денег, что я зарабатываю своим ремеслом? Вам-то они, поди, задаром достаются.

– Ты у меня живёшь, в моём трактире, и клиентов тут принимаешь! Куда бы ты делась, кабы не я?!