Питер Дэвид - Сэр Невпопад из Ниоткуда

– Так, выходит, она стала свидетельницей возрождения феникса ещё до того, как вы родились! Получается, у вас куда больше оснований считать себя избранником судьбы, чем у... – Тут она запнулась. Хотела сказать: «Тэсита», но язык не повернулся. Тряхнула головой и потребовала: – Продолжайте.

Что ж, я без утайки поведал ей о злодейском умерщвлении моей матери каким-то скитальцем и об обстоятельствах, которые привели меня в замок короля Рунсибела.

Я подметил, что ей нравилось заглазно обсуждать тех, с кем она общалась в родительском доме. Вернее, подвергать их нещадной критике. В этом мы с ней были очень похожи. Но если ей, по сути ещё ребёнку, доводилось видеть всех этих людей лишь из окон своих комнат да жадно ловить сплетни, пересказываемые друг другу фрейлинами и слугами, то я за время моей службы оруженосцем со многими из обсуждаемых лиц свёл достаточно короткое знакомство, чтобы стать для принцессы источником ценной информации. Не могу не отметить, что наши суждения о многих из этих людей оказались практически одинаковыми. Так, её высочество терпеть не могла сэра Юстуса, пренебрежительно отзывалась о Кореолисе (»Он ненадёжен, такому нельзя доверять!» – повторила она несколько раз) и глубоко презирала почти всех оруженосцев. В особенности самовлюблённого болвана Булата Морнингстара.

К родителям принцесса была снисходительно-равнодушна. Но если мать считала особой вполне терпимой, то об отце придерживалась весьма невысокого мнения.

– Дурак он, и больше ничего. Дурак набитый. – Так она высказалась о его величестве, презрительно фыркнув.

Энтипи не стала пояснять, почему она так считает. Возможно, по её мнению, детали и подробности, ход рассуждений, приведших её к такому выводу, не представляли для меня интереса. Сказала, и всё. Как припечатала. Я этим удовольствовался и расспросами её не донимал.

Ночь сменялась днём, следом за которым снова наступала ночь, а после рассветало, и мы встречали новый день... Шли четвёртые сутки нашего путешествия. Энтипи на что-то пожаловалась, чем-то ей опять не угодили, и тут я решился спросить её напрямую:

– Есть ли что-нибудь на свете, что вас не раздражало бы? Что доставляло бы вам радость?

«Сейчас, – подумал я, – она снова заведёт старую свою песню о Тэсите».

Но принцесса к полной моей неожиданности с улыбкой ответила:

– Я люблю солнечные восходы. Когда видишь, как над землёй поднимается солнце, кажется, что на свете нет ничего невозможного.

Я захлопал глазами от изумления:

– Мне тоже так всегда казалось...

– Вот видите, – с апломбом произнесла она. – Даже вы, простой оруженосец , можете иногда высказывать верные суждения. – Это было произнесено в точности таким же тоном, каким она со мной говорила, когда мы только познакомились. Я, несколько опешив, искоса взглянул на неё... А она, расхохотавшись, подмигнула мне.

Я облегчённо улыбнулся. Но этот эпизод в который уже раз напомнил мне, что с ней надо постоянно быть начеку. Она может в любую минуту вернуться к прежней манере обращения со мной. Только уже не в шутку, а всерьёз.

Я почувствовал в свой душе опасную раздвоенность. Мне так хотелось обрести ясность, какая же из двух Энтипи, которых мне довелось узнать, настоящая? Я очень хорошо помнил, что являла собой принцесса, которую мы – отряд рыцарей Рунсибела и их оруженосцев – встретили в монастыре благочестивых жён и эскортировали на пути в крепость короля. Какая это была надменная, высокомерная и капризная особа, какой небезопасной спутницей она мне казалась. И ведь не без оснований!

В её способности причинять ближнему зло убедился, кстати говоря, и красавчик Морнингстар. Которому здорово от неё досталось за дерзостное любопытство. Но теперь передо мной была очаровательная юная особа – кокетливая, весёлая, участливая, к тому же обладавшая острым, проницательным умом и незаурядной интуицией. А какую отвагу она выказала, когда мы попадали в тяжёлые и опасные ситуации, как сильно в ней было развито чувство товарищества... И вот, если хоть на миг допустить мысль, что мы с ней могли бы... быть вместе... Я невольно поёжился... Вдруг опасная сумасшедшая, которую я освободил из рук гарпов при помощи феникса и которая чуть не угробила меня в лесу, швырнув с дерева меч остриём вниз, займёт своё место в телесной оболочке принцессы? Быть связанным пожизненными узами с таким созданием – это худшая из бед, какие могут приключиться с человеком. И вряд ли в подобном случае жизнь моя окажется долгой... Разве что...