Питер Дэвид - Сэр Невпопад из Ниоткуда

Мне стало так хорошо, так уютно у тёплого очага, что я даже поленился себе представить, что сталось бы с этой безмозглой гордячкой, кабы я не поспешил к ней на помощь.

Я совсем было задремал, но вдруг надо мной нависла чья-то тень.

«Симон! – пронеслось у меня в голове. – Раскаялся в своей щедрости, очарование минутной славы рассеялось, вот он теперь и решил разделаться с нами по-свойски...» Но вскинув голову, я увидал над собой вовсе не его, а Мари.

Та подтащила к очагу бочонок, поставила его у лавки, на которой я сидел, грузно уселась на него и без обиняков заявила:

– Этим олухам вы головы задурили, но я не такая идиотка, чтобы поверить, будто вы и впрямь бродячие комедианты. – Благодарение богам, у женщины хватило ума понизить голос настолько, что никто, кроме меня, не слышал этих разоблачительных слов. – Девчонка глядела и говорила так, что и впрямь могла бы сойти если не за принцессу крови, то за высокородную леди. А ты, когда её увидал и услыхал, что она несёт, со страху чуть не обделался. Это ж видно было по тебе, едва ты мой порог переступил. Такое ни одному актёру на белом свете не под силу разыграть. Но кто б вы на самом деле ни были, по вашей вине в моём заведении чуть драка не началась, да и клиента вы обидели. – Я про себя отметил слова «в моём заведении». Значит, она была не просто барменшей-служанкой, а владелицей трактира. – Я так тихо с тобой говорю, потому как, если б они услыхали эти мои слова, что б тут началось! И вас обоих на кусочки бы разорвали, да и мою харчевню в придачу. – При этих словах она выразительным кивком указала на своих клиентов, мирно выпивавших за столиками. Я поёжился. – И потому, – сурово прибавила Мари, – катитесь-ка отсюда оба, да поживей!

– Но там такой снег и ветер, мадам, – робко возразил я. – Мы неминуемо погибнем, если окажемся под открытым небом...

– А мне-то что за дело?

Именно в этот момент здоровяк Симон, лучась добродушием, рявкнул на весь зал:

– За наших многоуважаемых артистов!

– За артистов! – эхом отозвались несколько голосов.

Кто-то из посетителей прибавил:

– И за нашу Мари!

– За Мари! – с энтузиазмом подхватили остальные. Трактирщица со снисходительной улыбкой склонила голову. Выразив своим клиентам признательность, она снова повернулась ко мне, чтобы довести до конца начатое дело – выставить нас за порог своего заведения, на верную смерть.

И тут один из пьяниц заплетающимся языком предложил новый тост:

– За нашего властителя, могучего и непобедимого диктатора Шенка!

– За диктатора Шенка! – хором взревели все, кто был в зале, исключая Мари, меня и Энтипи.

Я едва концы не отдал от ужаса, честное слово!

Диктатор Шенк. Владелец так называемого Приграничного царства Произвола, вздумавший напасть на земли короля Рунсибела и оттеснённый войском последнего за пределы Истерии. Немалой, надо сказать, ценой.

Я покосился на Энтипи, но на лице её было столь же безучастное, отчуждённое выражение, как и прежде. Я вздохнул. Разумеется, это имя ей было решительно незнакомо. Она ведь несколько лет кряду провела в стенах монастыря, а благочестивые жёны бдительно следят за тем, чтобы до воспитанниц не доходили никакие известия из внешнего мира. Девчонка понятия не имела ни о недавней войне, ни даже о том, кто такой этот диктатор Шенк. Зато мне было известно о нём вполне достаточно, чтобы преисполниться новой тревоги и в который уже раз возблагодарить судьбу за то, что эта идиотка не успела толком назвать себя. Стоило трактирным завсегдатаям узнать, что в их руки попала не кто иная, как сама принцесса Истерийская, и любой из них, несмотря на всю свою тупость, немедленно сообразил бы, какая редкая ему выпала удача выслужиться перед своим властелином. Меня как ненужного свидетеля и подданного враждебной державы прикончили бы на месте, а Энтипи препроводили бы во дворец диктатора. Последний, имея на руках такой козырь, такую бесценную для Рунсибела заложницу, смог бы потребовать от нашего монарха чего угодно. И тот пошёл бы на любые условия Шенка, чтобы вызволить девчонку. Но с другой стороны, Рунсибел мог бы и иначе себя повести. Сказать, мол, делай с ней что пожелаешь, интересы государства для меня превыше всего. И я, представьте себе, нисколько его за это не осудил бы...

– Значит... мы находимся в Приграничном царстве Произвола, – пробормотал я. – Если только я верно понял.

Мари взглянула на меня ещё более подозрительно, чем прежде.

– Ты что же это, сам не ведаешь, где обретаешься?