Питер Дэвид - Сэр Невпопад из Ниоткуда

Противники между тем начали сходиться и остановились на середине поля, в нескольких шагах друг от друга. Умбреж, казалось, с трудом удерживал в руке тяжёлый меч. Но вид у него при этом был на удивление безмятежный.

«Бедный слабоумный старикан, – подумал я. – Единственный из всех участников и зрителей турнира, кто не подозревает о готовящейся расправе».

Я даже усомнился, отдаёт ли он себе отчёт, где находится и что ему следует делать.

Сэр Кореолис с рычанием бросился в атаку на Умбрежа. Толстяк действовал без всяких затей, без предварительного обмена ударами с целью обнаружения слабых мест в защите противника, он шёл напролом, будучи уверен, что никакой обороны в данном случае нет и быть не может. Он рассчитывал на свою невероятную силу, которой мало кто мог противиться. И ещё ему не терпелось дать выход ярости. Он взмахнул мечом, и я инстинктивно втянул голову в плечи. Великан действовал наверняка, в этом не могло быть сомнений.

Движение Умбрежа оказалось столь изящным, лёгким и вместе с тем столь точно рассчитанным, что я, признаться, его даже не уловил. Ну не видел я ни поворота его иссохшей кисти в латной рукавице, ни того, как его клинок поднырнул под самую рукоятку меча Кореолиса. А ведь у меня, заметьте, был на редкость зоркий глаз опытного охотника, жителя лесов! Поэтому уверен: ни один из зрителей, а уж тем более Кореолис, также не мог разглядеть его ловкий финт. Все мы только одно и увидели – как меч толстяка внезапно взметнулся в воздух и, описав дугу, со звоном пролетел по воздуху в дальний конец ристалища. И вонзился в землю точно между ступнёй окаменевшего от ужаса и неожиданности Булата Морнингстара. Оруженосец, лицо которого вмиг приобрело пепельный оттенок, тупо уставился на рукоятку, которая, качнувшись из стороны в сторону, замерла прямо у него под носом.

Прежде чем сэр Кореолис успел понять, что случилось, старик Умбреж прижал остриё своего меча к его горлу.

– Соблаговолите признать своё поражение! – на удивление звонким, внезапно помолодевшим голосом потребовал Умбреж.

Ай да старикан! Я просто глазам своим не верил! И откуда только у него взялась такая молодцеватая выправка, такая стать, такая уверенность в движениях? Я, как наверняка и все прочие свидетели этой сцены, ни секунды не сомневался, что в случае отрицательного ответа он прирежет Кореолиса одним движением. И будет прав! Толстяк сделал единственное, что ему оставалось: сдавленным голосом просипел:

– Сдаюсь.

Ох, что тут началось! Этого не описать никакими словами. Их величества аплодировали, не жалея своих монарших ладоней, и выкрикивали хвалы Умбрежу вместе со всеми. Я зажал уши пальцами, чтобы не лопнули барабанные перепонки, так оглушительно вопила ликующая толпа. Разум отказывался верить в случившееся. А ведь это был час и моего триумфа! Мне, наверное, стоило бы с торжеством взглянуть на Булата Морнингстара, насладиться его замешательством, демонстративно потереть друг о друга большой и указательный пальцы, намекая на свой немалый денежный выигрыш. Но я просто глаз не мог отвести от сэра Умбрежа, победителя турнира.

Он тоже смотрел на меня в упор.

Взглядом, не сулившим мне ничего хорошего.

Вечером мне пришлось довольно долго возиться с Титаном. Я его мыл, чистил, поил, одним словом, уделил красавцу коню максимум времени и внимания. Ещё бы, он ведь, поди, за истёкшие пару десятков лет ни разу так не выкладывался, как нынче! Со стороны крепости до конюшен долетал шум празднества – король закатил пышный банкет по случаю окончания турнира. Я участия в торжестве не принимал, настроение было не то. Решил, что там и без меня обойдутся и что вряд ли моё отсутствие кого-либо огорчит. Забота о коне была для меня куда важней, чем пирушка в кругу малосимпатичных людей.

Покончив со своими обязанностями в конюшне, я вышел наружу и устало побрёл через крепостной двор. Тишина, которой он был окутан, показалась мне таинственной и даже зловещей, стоило только вспомнить невероятное оживление, царившее здесь днём, всего каких-нибудь несколько часов назад. Единственным, что нарушало пугающее безмолвие, помимо отдалённого гула голосов из крепости, был стук моего посоха о булыжники. И вдруг в это равномерное клацанье вплёлся ещё какой-то звук, доносившийся явно не из пиршественного зала. Слишком он близко раздавался. Я напряг слух. За мной кто-то шёл. Шаги быстро приближались, и я оглянулся, заранее зная, кто были мои преследователи.