Ник Перумов - Молодой маг Хедин

Дальнейшее было просто и привычно. Вернулась всегдашняя лёгкость, тяжесть с души если не исчезла, то скрылась куда-то на время. Отец Дружин криком собрал вокруг себя кулак бывалых воинов, отбрасывая со своего пути разномастных бойцов Сигрлинн, набранных, судя по всему, со всех концов Митгарда, — и пошёл на прорыв к гавани, где сбились в кучу уцелевшие при прорыве галеры. Никто не оспорил его право командовать, и лишь когда они очистили уже третий корабль, и Старый Хрофт зычно приказал отваливать, воины Хедина упёрлись.

— Куда это ты нас? — крикнул кто-то с окровавленной палубы. — Братья наши ещё бьются! Все остальные там и сам великий Хедин! Веди обратно!

— Мы-то думали, а он, оказывается, бежать вздумал! — завопил другой.

Они не помышляли о сдаче и хотели биться до конца.

— Тогда во-он туда! — рявкнул Отец Дружин, не вступая в споры. Его меч указывал на кучку воинов Сигрлинн, тащивших по сходням нечто вроде баллисты.

Бойцы Хедина ответили дружным рёвом, бросившись в схватку.

Старый Хрофт остался стоять, где стоял. Он не мог помочь этим людям, они сами выбирали свою судьбу и свою смерть. Подобно тому, как множество их далёких предков выбрали смерть на Боргильдовом поле.

«Я не ошибся в тебе, маг Хедин. Ты и только ты сумеешь свершить задуманное. Ты и более никто».

…Откуда она появилась здесь, на палубе опустевшей галеры, где не осталось никого живого, Старый Хрофт не знал. Но узнал её сразу, едва та сняла рогатый шлем и тряхнула головой, давая свободно рассыпаться роскошным волосам.

— Давно не виделись, Гулльвейг.

— Давно, О дин.

— Думаю, нет нужды спрашивать, что ты здесь делаешь?

— Привела своих учениц попробовать крови. Волчат надо натаскивать, ты же знаешь. Мать выводка всегда учит их охотиться.

— Мать выводка… Кто ты, Гулльвейг? Может, скажешь хоть на этот раз? Ты, принёсшая миру неисчислимые бедствия?

— Едва ли более того, что принесло в мир твоё потомство, О дин. Или что ещё принесёт, если вспомнить Лаувейю.

— Ты знаешь, что с ней? — Старый Хрофт одним рывком оказался рядом с Матерью Ведьм, клинок упёрся ей под подбородок.

— Опусти свою железку, — не дрогнула Гулльвейг. — Нет, О дин, я не всеведуща. Мне не открыта судьба твоего потомства от великанши Лаувейи, матери Локи. Я знаю лишь, что она пережила Боргильдову битву. Но… раз за все минувшие эпохи ты ничего не узнал о ней или своём потомстве — значит, так нужно. Ты должен оставаться один, Отец Дружин.

— Кому должен? — прохрипел Старый Хрофт.

— Самому себе, конечно, — пожала плечами ведьма. — Ты не простил самого себя за Боргильдову битву. И потому считаешь себя достойным лишь мрачного одиночества. Это твой выбор, О дин, не мой. И не спрашивай меня более об этом — ответа я дать всё равно не смогу. Просто потому что не знаю.

— Хорошо, — старательно давя поднимающуюся ненависть, прорычал владыка Асгарда. — Но сказать мне, кто ты и откуда, надеюсь, теперь ты сможешь? Давно нет Асгарда, нет ванов и асов, давно миром и сущим правят совсем иные силы. А ты всё живёшь, Гулльвейг, смерть не властна над тобой; время не дерзает коснуться тебя своею дланью. Кто ты? Ты, начавшая первую войну в Митгарде?

Она улыбнулась, поправила волосы. За её спиной грохот сражения медленно уползал в глубь острова; Хрофт бросил взгляд в сторону, там валялась перевёрнутая баллиста и изрубленные тела тех, что стаскивал её с галеры. Воинов Хедина видно не было.

— Ах, О дин, О дин, милый мой О дин. Неистовый Отец Дружин. Хорошо. Мой мастер, мой повелитель доволен тобой и твоим планом.

— Твой повелитель? — только и смог выдавить из себя Старый Хрофт.

— Конечно, — пожала она плечами. — Ты прав, О дин, — кто может избегнуть власти всемогущего времени? Только боги или те, кого оберегают силы, равные Времени по могуществу. И, как я сказала, твой план сочтён удачным. Тебе и дальше стоит помогать Хедину.

Отец Дружин зарычал в бессильной ярости. Проклятая ведьма, неуязвимая, неуничтожимая, бессмертная!..

— Не сердись, — вдруг тихо сказала она, отбрасывая браваду. — Так было нужно. Кровь миров должна течь невозбранно. А на её пути, увы, слишком часто возникают преграды.

— Какая ещё «кровь миров»?! Когда ты явилась в Асгард, между нами и ванами потекла кровь уже настоящая!

— Кровь всегда должна течь, О дин. Миры рождаются и гибнут, вспыхивают и гаснут солнца, чёрные бездны глотают обречённых, и они же порождают силу, что даёт жизнь прежде пустому и мёртвому. Войны были и будут. И… не завидуй моей судьбе, Древний Бог; я женщина, я хотела любить и быть любимой, я хотела не только искусство ведовства, я хотела мужа, детей, внуков… Всё это я получила — тогда, в древние времена. Твоя родня полегла на поле брани, как и положено; моя же состарилась и умерла, унесённая Великой рекой. И никакое моё искусство не способно было спасти их от этой участи. Мой муж. Дети, внуки, правнуки… Мне пришлось оставить мой род, я не могла выдержать их мольбы о спасении, которого не могла дать. Мой повелитель не облёк меня подобной властью.