Пола Вольски - Великий Эллипс

— Все верно, — осторожно согласился Невенской, — так и случится, Искусный Огонь вызовет у инородцев зависть и желание завладеть чудом, особенно сегодня, когда конфликты повсеместно…

— Да ясно, Невенской, что мир сошел с ума, совсем спятил! Не зря все клянут моего кузена Огрона, именно с него все и началось. Он с детства был хвастун и задира. К тому же еще и хапуга. Не успеешь получить новую игрушку, как Огрон тут же ее отберет. И ни малейшего угрызения совести. Какой-нибудь пустяк, типа брелка, или что-нибудь вкусненькое, неважно, Огрон все себе тянет. А сейчас на него посмотри, вырос, правитель Грейсленда, а все под себя гребет, как и раньше. Узурпатор Зара, узурпатор Нидруна, узурпатор Средних графств — хватает все без разбора. Узурпатор Далиона. Именно он спровоцировал эти ужасные международные беспорядки, и скоро в нашем полушарии не останется и акра земли, где нет военных действий!

— Смею ли я заметить, — попытался вклиниться Невенской, — что обладание такой ценной и полезной вещью, как Искусный Огонь, при критическом положении дел ставит Ваше Величество в самую выгодную позицию. Только представьте, что может быть, если направить мыслящий огонь на город или армию врага! Разгорится отчаянная борьба за сохранение втайне новых знаний. Проще говоря, сир, у вас будет право называть свою цену. Ваше Величество, заслуженно именуемый отцом нации, сможет…

— Экономика Нижней Геции, — безапелляционно перебил король, — всегда процветала в атмосфере полного государственного нейтралитета.

— Сир, я только пытаюсь рассуждать…

— Все твои рассуждения, в которые мы непроизвольно втянулись, ведут к ссорам с соседями, а они не нужны, — плаксиво перебил его Безумный Мильцин. — Ты иностранец, и мы тебя здесь просто терпим. Не забывай этого и не злоупотребляй излишне нашей милостью.

Невенской напрягся. В мгновение ока выражение кротости и лучезарность на лице гецианского монарха сменились ледяной непроницаемостью. Глаза потемнели, а голос дохнул холодом разаульской могилы. Сердце в груди магистра бешено застучало, а в желудке снова все перевернулось.

— Загладь все лестью. Извинись , — зашептал из глубины души голос Ница Нипера. — Не отступай от своей линии. Не сдавай позиции , — диктовал разум магистра Невенского.

Сказать — не сделать. Похоже было, что существует лишь один пункт, которому король неизменно предан.

— Мы — приверженцы нейтралитета, — провозгласил король Нижней Геции. — Так всегда было, и так всегда будет. Это то, во что верили все наши предки. Ты что, чужестранец, подвергаешь сомнению традиции наших отцов?

— Я полностью полагаюсь на мудрость моего сюзерена, — покорно поспешил ответить Невенской. — Я осмелился лишь представить свои соображение на суд…

— Я не вижу тут никаких соображений. Нейтралитет Нижней Геции останется неприкосновенным. Пусть остальные, если хотят, рвут друг друга на части как тигры. Их глупость нас не касается и не волнует. У нас нет симпатии ни к одной из дерущихся сторон, и ни одной из них мы не позволим воспользоваться преимуществами Искусного Огня. Мы не будем ставить их в известность о его существовании. Это мое окончательное решение, и я не потерплю никаких возражений. Ты понял меня, Невенской?

— Отлично понял, сир.

— Очень хорошо, — ответ успокоил короля, и он смягчился. — Ну, не хмурься так, мой друг. Уверяю, работа твоя достойна похвалы, и ты получишь с этого свои дивиденды. Может, я даже разрешу тебе продемонстрировать твое открытие при дворе. Вот потеха-то будет! Тот фокус, что ты делаешь в конце, ну, когда ты стоишь, с ног до головы охваченный этим зеленым пламенем, просто бьет наповал! И что я сейчас подумал, твоя пиротехника будет прекрасным завершающим аккордом во время официальной презентации предстоящих гонок, которые я окрестил «Великий Эллипс». Как ты думаешь, несравненная мадам лиГрозорф оценит такое название? Признаюсь тебе, мой друг, эти гонки так меня увлекают!

Невенской смастерил на лице слабенькую улыбочку. Она прочно держалась на положенном ей месте, в то время как в душе магистра кипели злость и разочарование, а желудок его неистово сотрясался, расстройство пищеварения достигло своего апогея. Король ничего не замечал, но другие оказались более наблюдательными.

— Боль. Тревога. Мучения, — доносилось потрескивание из реактора. — Чточточточчточто?

— Нет повода для беспокойства, радость моя, — чуть слышно успокаивал свое детище Невенской.