Пол Андерсон: Великий крестовый поход. Танцовщица из Атлантиды. Коридоры времени

Капитан поднял голову. Настольная лампа под абажуром осветила его лицо, положив глубокие тени в морщинах, обострив и без того резкие черты. В открытый иллюминатор смотрела чужая летняя ночь.

— Ну? — спросил он.

— Я перевел, — ответил социотехник. — Пришлось экстраполировать от современного языка, потому работа заняла так много времени. Зато я неплохо поднаторел, и теперь могу общаться с этими…

— Хорошо, — промолвил капитан и, чуть помедлив, добавил: — Я ожидал увидеть все, что угодно, но это!.. Разрази меня гром!

— Я полностью разделяю ваши чувства. Даже при всей очевидности в это трудно поверить.

— Ладно, прочту не откладывая. Ни днем, ни ночью ни минуты покоя. — Он кивком отпустил социотехника.

Несколько мгновений капитан невидящим, взглядом смотрел на документ — древний фолиант, уникальную рукопись на тонком хрупком пергаменте, в тяжелом массивном переплете. Время шло, а он все не решался открыть ее, боясь того, что в ней заключено — перед ним лежало описание грандиозной катастрофы, произошедшей тысячу лет назад, последствия которой и сейчас отзывались эхом из глубины веков. Он вдруг почувствовал себя крохотной песчинкой в огромном мире. Как далеко отсюда его дом! Однако…

Он начал читать.

Архиепископ Уильям, ученейший и благочестивейший прелат, велел мне изложить английским письмом те великие события, свидетелем коих я оказался волею судеб. Я беру в руки перо во имя Господа нашего и моего Ангела-хранителя, веря, что они укрепят мои слабые силы и помогут в назидание будущим поколениям описать поход Роже де Турневиля. Прочтя сей труд, люди пылко воздадут хвалу Господу, воля которого правит всем.

Я опишу события так, как они мне запомнились, без страха и пристрастия, тем более что большинства их участников уже нет в живых. Сам я слишком ничтожен, но поскольку всегда полезно знать о летописце, чтобы судить о его правдивости, позвольте сказать несколько слов о себе.

Родился я за сорок лет до этих удивительных событий в маленьком городке Энсби на севере Линкольншира в семье кузнеца Уста Брауна. Земля тут принадлежала баронам де Турневиль, чей родовой замок, венчая холм, возвышался над городом. Здесь же находилось и небольшое аббатство францисканцев, куда я поступил еще будучи мальчиком. Приобретя скромные познания в каллиграфии и словесности (боюсь, это единственное, что я приобрел), я стал обучать этому искусству послушников и детей мирян. Переведя на латынь свое детское прозвище, я, в знак смирения, сделал его своим церковным именем.

Итак, зовут меня брат Парвус, что значит — Слабый. И, действительно, я мал ростом, болезнен, но, к счастью, быстро завоевываю доверие детей.

В лето 1300-е от Рождества Христова барон Роже де Турневиль собирал армию добровольцев, желая присоединиться к нашему королю Эдуарду III и его сыну в войне против Франции. Энсби — был местом сбора, и уже в мае здесь собралось все войско. Наш тихий городок превратился в шумный военный лагерь, полный драк и скандалов. Лучники, арбалетчики, копьеносцы, кавалеристы слонялись по размокшим от весенних дождей улочкам, пьянствовали, играли в азартные игры, волочились за девками, ссорились, ругались — словом, предавались разгулу, нимало не заботясь ни о своих бессмертных душах, ни о наших, крытых соломой, домах. И в самом деле, два дома сгорело.

Вместе с тем все это разномастное воинство привнесло в наш дотоле тихий и мирный Энсби необычное оживление, лучезарное сияние ратной славы прямо-таки свело с ума крестьянских парней, которые теперь только и мечтали уйти на войну, подвернись такая возможность. Да, что они! — даже меня смущали подобные дерзновенные и, надо сказать, вполне реальные мечты — я был домашним учителем сэра Роже и приводил в порядок его бумаги; барон частенько поговаривал о том, что хотел бы видеть меня своим секретарем. Правда, аббат пока не давал согласия.

Такова была ситуация на тот момент, когда на город обрушился версгорский корабль.

В тот достопамятный день, уж не помню по каким делам, я оказался в городе. Улицы утопали в грязи, но небо прояснилось, и сквозь рваные облака проглядывало долгожданное солнце. Было довольно людно, повсюду слонялись мающиеся от праздности солдаты… И вдруг совершенно неожиданно грянул громовой раскат. Как и все, я запрокинул голову в небо.

— Смотрите, смотрите! — раздалось со всех сторон. — Чудо! Чудо!