Пола Вольски - Великий Эллипс

Она не верила ему, но не знала, как в вежливой форме выразить это, поэтому улыбнулась понимающе, выдержала нужную паузу, а затем начала вести дознание, задавая вопросы под другим углом зрения и другими словами. Возможно, он захочет выдать ей некоторою информацию в дозволенных ему пределах. Когда она спросила о Каслере Сторнзофе, он рассказал, что в результате осмотра сгоревшего дворца Водяных Чар в не пострадавшей от огня подземной лаборатории было обнаружено тело главнокомандующего Сторнзофа. Тело было отправлено в Грейсленд, где Братство Ледяного Мыса займется его погребением. А то, что осталось от грандлендлорда Торвида Сторнзофа, было тихо похоронено на кладбище в Тольце. Несмотря на ужасный пожар, жертв больше не было.

А гецианский магистр, Ниц Нипер? Он все еще в Ширине?

Трудно сказать. Сразу по прибытии господина Нипера основательно расспросили сотрудники правительства, сообщил во Рувиньяк. Сам же он не присутствовал на этих беседах. В любом случае, это все очень интересно. Есть основания полагать, что господин Нипер недавно был перевезен в другое место, куда именно, во Рувиньяку неизвестно, вокруг этого так много всяких разговоров и слухов.

А Разумный Огонь? Она своими собственными глазами видела, что он существует, но насколько он применим на практике? Насколько он надежен и дистанционно управляем? Может ли он стать эффективным оружием войны?

— Что касается этого, то я вряд ли могу компетентно судить об этом, — скромно отвечал во Рувиньяк. — Если вам нужны реальные факты, то, боюсь, вам нужно делать то же, что и мне: читать газеты.

Она последовала его совету, когда два дня спустя после их встречи развернула газету «Республиканец», и ей бросился в глаза заголовок «Требования Гареста отвергнуты».

Сердце ее забилось. Вот оно. Она быстро прочитала статью, длинную и перегруженную деталями, но с достаточно простой мыслью. Президент Вонара при полной поддержке конгресса ответил на требование Парламента Гареста передать им провинцию Иленс безоговорочным отказом. Гарестское правительство уже выставило официальную ноту протеста. Дипломатические отношения между двумя странами прерваны. Гарестское посольство закрыто, послы уже покинули Ширин. Высший Совет Грейсленда резко осудил политику Вонара и высказался в поддержку оскорбленного братского народа Гареста.

До нападения осталось буквально несколько часов. Возможно, бои уже начались на юге Иленса. Лизелл отложила газету в сторону. Сидеть одной в своих меблированных комнатах в такой момент ей не хотелось. Ей захотелось видеть Гирайза прямо сейчас, немедленно, но это неприлично — отдаваться порыву. Она не может вот так нагрянуть, одна, без приглашения, постучать в дверь его загородного дома — это никуда не годится.

Слишком плохо. Я еду.

Она встала. Ее летняя соломенная шляпа висела в крошечной прихожей. Не успела она протянуть к ней руку, как раздался стук в дверь. Она открыла, на пороге стоял Гирайз.

— Ты видела газету? — спросил он.

Они отправились в ближайшее кафе, там было полно народу; казалось, что во времена всеобщего бедствия у ширинцев включался инстинкт собираться вместе, непрерывно пить кофе и обмениваться мнениями. Лизелл предположила, что все кафе и таверны по всему городу должны быть так же переполнены и шумны. События обсуждались неистово. Незнакомые люди спорили как старые приятели, у каждого была своя готовая теория, планы, надежда и уверенность, кто-то предрекал неминуемую гибель. Слухи роились смерчами, многие излагались с достоверностью факта, но никто не знал действительного положения вещей.

Все сидели в одной лодке, все черпали информацию только из газет, которые, в свою очередь, ждали сообщений с гарестской границы в сотне миль к югу.

Ширин ждал. Вечерний экстренный выпуск «Республиканца» вышел с заголовком, набранным двухдюймовым кеглем: ГАРЕСТ ВТОРГСЯ В ПРОВИНЦИЮ ИЛЕНС.

И снова Ширин стал ждать.

Еще двадцать четыре часа прошло в томительном ожидании. Большую часть их Лизелл провела с Гирайзом, остальные болталась под окнами редакции «Республиканца». Улица Клико, на которой находилась редакция, была забита людьми и закрыта для транспорта. Редакции двух конкурирующих газет — « Ширинский курьер» и «Газета Парабо» — осаждались в одинаковой степени, но самые большие толпы народа тяготели к старейшему городскому источнику новостей. Мужчины, женщины, дети, собравшиеся тут, вели себя тихо, дисциплинированно, терпеливо и тактично по отношению друг к другу. Здесь царило чувство предельной солидарности.