Пола Вольски - Великий Эллипс

Лизелл молчала. Ее отец всего лишь озвучил ее собственные сомнения, которым она не давала волю.

— Это невероятное на грани невозможного, — довел до сведения слушателей Судья. — Еще раз повторяю, приглашение, которое ты получила, — хитрая уловка, к тому же топорно сделанная.

— Кому и зачем нужно хитрить, сэр?

— Вряд ли можно понять предельную ограниченность ума. Тебе, я уверен, и в голову не могло прийти, что мир испытывает тебя на прочность. Бесстыдная и ненормальная жизнь, которую ты ведешь, притягивает всяких проходимцев.

Лизелл почувствовала, как от злости кровь бросилась ей в лицо. Но ей удалось, приложив усилия, сохранить спокойный тон:

— Жизнь, которую я веду, безупречна и достойна.

— Общественная польза от твоих порнографических лекций наилучшее свидетельство тому. — Крылья носа его чести раздулись, выражая отвращение. — Мне очень жаль, что ты вынуждаешь меня использовать такие неприличные выражения.

— Все это смешно, оскорбительно и совершенно не соответствует правде. В моих лекциях нет ничего порнографического. В них достоверно излагаются нравы и обычаи бомиров, ни для кого не оскорбительные, просто безнадежно убогие, что реакция сегодняшних слушателей и продемонстрировала. — От возмущения она почти кричала, но сил сдерживаться уже не было.

— Я не намерен терпеть дерзость, дочь моя. Ты должна разговаривать со мной с подобающим уважением.

— А ты тогда не нападай несправедливо на мою работу и не пятнай мое достоинство ложными обвинениями!

— Твою работу? Что за надобность незамужней женщине из порядочной семьи оставить отцовский дом и идти работать? Ты что, не видишь, в какое неловкое положение ты ставишь своих родителей, или ты настолько равнодушна к ним? А что касается твоего достоинства, то я бы очень хотел, чтобы оно было незапятнанным, хотя твое поведение вынуждает меня подозревать как раз обратное. Какая репутация будет у незамужней женщины, которая превращается в даму, ищущую внимания толпы? Она принимает денежные вознаграждения в обмен на сомнительного рода публичные выступления. Живет одна, выказывая тем самым явное пренебрежение ко всем правилам приличия, и путешествует по всему миру как заурядная искательница приключений. Где же здесь твое достоинство, твое чувство долга? Неужели у тебя совсем отсутствует способность понимать такие простые вещи? Неужели ты думаешь удивить всех тем, с какой бесцеремонностью этот так называемый замминистра общается с тобой? Ты для него как охотничий трофей, и я думаю, этот твой новый облик, несомненно, укрепится за счет твоего неприличного свободного поведения и вульгарного внешнего вида.

С ужасом Лизелл почувствовала, как из глаз ее потекли слезы, ей легче было бы умереть, нежели позволить отцу увидеть их. А она-то думала, что ее отец уже давно потерял способность выдавливать из нее слезы.

Горло у нее сжалось. На секунду она онемела от боли и ярости. К ее удивлению, мать пришла ей на помощь:

— Ну, послушай, — ты немного преувеличиваешь, — извиняющимся тоном возразила Гилен. — Внешний вид Лизелл никак нельзя назвать вульгарным, она одета вполне скромно и прилично.

Его честь на секунду задумался:

— Возможно, в ее наряде и нет ничего вопиюще вульгарно — признал он наконец. — Но что-то есть в ее выражении лица, манерах, во всем ее облике, что-то такое, что позволяет заподозрить в ней некоторую распущенность. Может быть, дело в этой толстой шали, которую она так небрежно набросила на плечи, а это свободного кроя пальто…

— У нее очень хорошая стройная фигура, — мягко заметила Гилен. — Уж с этим нашей дочери повезло.

— Нечего ей гордиться тем, что дала природа. Что это у нее за прическа — мало того, что копна, да еще и завита…

— Волосы у нее сами вьются. Я помню, когда она была малюткой и…

— И выкрашена в огненно-красный цвет.

— Это очень модный оттенок — клубника-блонд. О, я думаю, в этом только моя ошибка, дорогой, — это мое материнское пристрастие к золотисто-красному цвету.

— Цвет лица темный, как у чернорабочего.

— Это загар, привезенный с Бомирских островов, он скоро сойдет. Может быть, умываясь молоком перед сном…

— Выражение лица неприятное — недостает наивности и чистоты. Я думаю, причина здесь в контуре губ, они слишком толстые для истинно утонченной девушки, и эта вечно недовольная гримаса…

— Ваше собственное чувство справедливости, сэр, едва ли дает вам право обвинять нашу дочь за форму ее рта, — с достоинством произнесла Гилен.