Константин Мзареулов - Зачарованный мир

Кажется, приближалась неминуемая развязка. Покачиваясь, Ящер медленно встал на три ноги. Из обрубка четвертой конечности, постепенно иссякая, хлестала струя черной дымящейся крови. Гирканец размечтался: вот, мол, – кровь уже почти вся вытекла, перестает уже капать, – но вовремя заметил, что дело тут в другом – рана быстро затягивалась. Еще пара мгновений – и оправившийся демон, метнувшись в атаку, раздавит его в лепешку.

Неожиданно для самого себя Сумукдиар мысленно взмолился, устремив дух к пугающему, но всесильному Демиургу. И хотя он помнил, что Единый бог обычно не спешит вмешиваться в дела Среднего Мира, предоставляя смертным почетное право сражаться за Его дело, – слова рождались в душе непроизвольно:

– Господи, Отче наш, сущий на небесах, если слышишь меня! Ты должен знать, что я, пусть нестойко, но желаю, чтобы святилось имя Твое, чтобы настало Царствие Твое и чтобы господствовала Воля Твоя и на земле, как на небе. Я согласен даже хлеб насущный получать от Тебя и прошу простить грехи мои, хотя сам я никогда не прощал должникам своим… И не введи меня в искушение, ведь я сражаюсь не только за свой личный интерес, но и за дело Твое. Я соглашусь стать самым верным твоим солдатом, только об одном прошу: помоги, укрепи меня в мой страшный миг!..

Он не ждал ответа свыше, но вдруг, к его удивлению, раздался полный добродушной иронии Голос:

– Зачем же ты, бессильный, вышел на этот поединок-уж не для того ли, чтобы поражением своим навлечь позор на Господа?

– Не мог я уклониться от битвы! – обреченно промыслил Сумукдиар. – Зло надлежит истреблять даже ценой собственной жизни!

– Много ли пользы Господу от твоей бесславной гибели… – равнодушно изрек Голос. – Ступай и сражайся, докажи делом, что способен побеждать. А ежели нет своего оружия, так воспользуйся чужим…

И – тишина. Единый, Демиург или кто это был, оставил своим вниманием неразумного адепта. Что же подразумевал Он, упомянув «чужое оружие»?.. Гирканец в сердцах обозвал себя последними словами: заколдованный кинжал, подложенный гульябаном в руку дедеркинского бандита! Вчера, после стычки на Площади Нечисти, Сумукдиар машинально сунул магрибское оружие за голенище сапога, и кинжал до сих пор оставался там – спал-то Агарей, по пьяному делу, не разуваясь!

Бесполезная сабля вернулась в ножны, а рукоятка кинжала удобно поместилась в ладони. И вовремя – Ящер уже бросился в атаку, но навстречу твари метнулась украшенная сплетенными гадами сталь. Клинок вонзился в брюхо чудовища, которое взвыло от немыслимой боли и, повалившись, каталось по земле, расплескивая бивший из раны кровавый поток. Только, вот беда, Сумук прекрасно видел, что рана получилась не смертельной, а потому мерзкий демон вот-вот снова поднимется, и у него хватит сил, чтобы расправиться с незадачливым соперником.

Развязка наступила внезапно. Послышался хорошо знакомый посвист, означавший, что где-то поблизости пролетела пущенная твердой рукой стрела. Ящер, который только что пытался встать на три ноги, снова рухнул, причем из глазницы его торчал оперенный стержень. Слабо дрыгнув копытами, порождение Мрака успокоилось. Навечно.

Тишина разорвалась множеством голосов, вокруг замелькали дружинники в кольчугах и при полном вооружении. Регентов Белеса гнали, подталкивая древками копий, к всаднику, чей конь смирно переминался с ноги на ногу посреди пустыря. Сумукдиар даже не очень удивился, узнав в спасителе Саню Пушка.

Джадугяр извлек из Ящерова трупа свой кинжал, затем выдернул стрелу Геракла. Наконечник стрелы слабо светился в темноте, словно кованый металл был раскален до багрового жара.

Презрительно поглядывая сверху вниз на коленопреклоненных регентов, белоярский князь смачно выговорил:

– Доигрались, сучьи дети? Думали, бесконечно и безнаказанно сможете народ уродовать, души губить? Нет, гниды, сколько веревочке ни виться, а петля на ваших шеях затянется!

Главный прислужник Белеса ответил дрожащим голосом:

– Умерь гордыню, смертный! Кто ты такой, чтобы порицать божьих сподвижников? Не дано тебе судить нас, ибо только посвященным даровано такое право, и только нам открыта истинная мудрость…

– Да поди ты! – восхитился Пушок. – Если ты такой мудрец, ответь на простой вопрос. Что вы, восемнадцать ублюдков, будете делать завтра в полдень?

Регент горделиво ответил:

– Мы будем, как обычно, вкушать дары благодарных сограждан и возносить хвалу могущественному отцу нашему Велесу.