Константин Мзареулов - Звездный блицкриг. Зовите меня смерть

Жизни смертных напоминают молнии, сверкающие короткое мгновение в бездонном мраке ночного неба, и человеку везет, если его вспышка успела восхитить хоть кого-нибудь красотой извилистых ветвей. За миллиарды лет прогремело множество событий, потрясавших воображение современников и историков, иные войны, политические драмы или научные эксперименты длились века, однако все они были скоротечным мигом в сравнении с неторопливым вращением звездного острова. Впрочем, и сама Галактика была лишь ничтожным клочком пыли, рассыпанным на краю Мироздания.

Распластав хвосты и лапы спиральных рукавов, Галактика плывет сквозь бездну, равнодушная к страстям и деяниям своих обитателей. Рождались, достигали расцвета и гибли великие цивилизации; вспыхивали праздничным фейерверком и выгорали дотла звезды, превращаясь в белые карлики и черные дыры; приходили в мир и покидали его бесчисленные поколения, но влияние любого события на судьбу Вселенной остается ничтожным — словно исход блицтурнира, сыгранного горсткой любителей во время затянувшегося чемпионата мира.

Вот и в этой истории судьбы людей и народов, изломанные войной и особенно последовавшим миром, в очередной раз сверкнули, как огни придорожного полустанка, мимо которого промчался стремительный экспресс неумолимой Вечности. В ярости битв сошлись жажда мести и благородство возвышенных целей, отчаянное коварство и самоотверженная верность, стремление к власти и наивность альтруизма — водоворот безжалостного времени жадно всосал все и всех. А жизнь продолжалась, словно ничего не произошло, словно не рассыпались прахом мечты и надежды, когда удача улыбнулась неожиданному избраннику.

Воистину, тьма ДО и тьма ПОСЛЕ не имеют значения. Весь смысл существования — в той мимолетной вспышке, которая лишь на миг озаряет Вселенную. Ничто не происходит напрасно, пусть даже все деяния рушатся в бездну тысячелетий, чтобы кануть в забвении. Таков закон, который никем не был установлен и никем не может быть нарушен. Единственный закон, не знающий исключений.

От большинства миров Северной Зоны эта планетка выгодно отличалась относительной безопасностью и умеренным либерализмом режима. Здесь постоянно дежурили боевые корабли серьезных держав, что гарантировало систему от пиратских набегов. В свою очередь таможня и полиция сквозь пальцы смотрели на мелкие шалости залетных гостей.

Неудивительно, что Кастлинг стал главным транзитным узлом постимперского человечества. Уже третье десятилетие в этой системе сплетались торговые маршруты, соединявшие большинство миров, населенных людьми, и не только ими. Уменьшив пошлины вдвое, власти получили утроение прибыли за счет многократного увеличения числа прилетающих кораблей и заключаемых сделок.

А вот таверна в порту планеты Кастлинг была точной копией прочих заведений такого рода, щедро раскиданных по освоенной человеком части Вселенной. Развлечения ограничивались стандартным набором: карты, рулетка, порнобалет, визгливая певичка, пьяные драки. Посетителей в заведении было немного — с десяток. Причем почти все собрались у стойки бара. Лишь один человек сидел за дальним от входа столиком.

Упитанный шатен с зеленовато-желтыми глазами, одетый в потрепанный и неумело заштопанный мундир со споротыми погонами, задумчиво пил дешевую водку, заедая плохой закуской. Настроение было не в зуб копытом. Братишка Селимбай улетел и увез всех, кого они здесь нашли, а ему пришлось остаться. Без надежных документов и, можно сказать, без денег. Не впервой, конечно, только от этого не легче. «Не везет в любви — может, хоть в карты удача подвернется…» — рассеянно подумал он, однако к игрокам присоединяться не спешил. Знал, как ему счастье улыбается, — нет уж, лучше не надо.

Он был родом с Тюрбана и не привык рисковать понапрасну. Это лишь во второсортных фильмах его сородичи-делибаши по любому поводу рвутся в смертельные приключения. На самом же деле такие, как он, ввязывались в авантюры крайне редко: для них победа была важнее красивой смерти.

Оторвавшись от стойки, бритоголовый громила, глупо смотревшийся в штатском костюме, снова приблизился, сказал осуждающе: