Виктор Дубровский - Кочевые дороги

— Меня зовут Магеллан Атын. Бандиты угнали наших лошадей. Выбираться будем вместе. Как тебя зовут? — ткнул пальцем в любимую жену.

— О, улахан Магэлээн Атын, меня зовут Алтаана, — она сделала подобие реверанса.

Чудесно, меня уже величают "улахан". Симпатичная девчонка Алтаана. Глазки чёрные, круглые, отчего на её лице всегда выражение удивления. Носик кнопочкой, бровки домиком. И губы алые, как маки… в смысле, пухленькие розовые губки. Личико, в общем, премиленькое и ямочки на щеках. Других женщин звали Дайаана, Кэскилээнэ, Ньургустаана, Сандаара. И как это всё запоминать? Ужос. Нет, чтобы по-простому — Зарина, Джамиля, Гюльчатай. Или там Света, Катя, Маша… Гораздо легче было бы. При свете дня я повнимательнее рассмотрел своих подруг. Все разные, это естественно, но разные они по-разному. Хм-м-м… ну ладно, не с лица воду пить. Я поочередно их обнял, помял для порядку и пообещал каждой чупа-чупс. Хорошо, что они не знают этой отравы. Ткнул в каждую пальцем и объявил, что таперича, красотки, будете в целях моего самодержавного удобства именоваться Алтын, Даяна, Киска, Нюрка, Сандра. Они не возражали. Стал спрашивать, что где находится, на чьей мы земле. Старшая Дайана объяснила просто. Махнула рукой направо, то есть на восток, и сказала:

— Улахан Тойон род белый лошадь, — махнула налево, на запад, — Улахан Тойон род чего-то-там чёрный.

"Улахан тойон" по-русски — большой начальник или великий вождь, как кому будет угодно. Белые и Чёрные. Силы Света и Силы Тьмы детектед. Мы, в силу моего воспитания, конечно же, пойдем к Белым коням. Будем бороться с Чёрным Властелином и спасать Мир. Опять не то. Фэнтэзи вредно читать. По умному, надо идти кратчайшим путём к людям, а не изобретать себе лишних сущностей. Попытался снова разговаривать с женщинами. Оказалось, что если идти во-о-он туда, это северо-северо-восток, как раз выйдем на кочевье этих девчонок, Это если скакать на лошади, то день с гаком пути, но не более двух. Значит, не интуиция меня подвела. Исполнение подкачало.

— Мы, — говорила она, — не род белого коня, бла-бла-бла… Ты убил главный басматчи, быр-быр-быр. Ты какой род? У тебя лицо, — жест вокруг лица, — как быр-быр род.

Надо как-то выкручиваться. Если речь зашла о родах, то соответственно, здесь ниразу не демократия и всеобщей толерантностью не пахнет. В родоплеменном обществе человек не может быть ниоткуда. У каждого свое место в семье, клане, роду, а всякий род всегда имеет своё место в жёсткой иерархии родов. Я сейчас скажу — джучи, это будет для них пустой звук и, соответственно, я — никто. Да и доказательства какие-то надо предъявлять. Я достал цепочку с медальоном. Девушки посмотрели на него. Нет, не знают, отрицательно помотали головами. Тогда я разделся и показал отпечаток вороны на груди.

Алтаана посмотрела, склонила голову на одно плечо, потом на другое и говорит:

— Это суор. А может тураах.

Подтянулись другие девушки, и начался спор, суор это или тураах [22] ворон и ворона, соответственно. . Две бабы — базар, три — ярмарка. Я только успевал переводить глаза с одной красотки на другую. В ходе дискуссии народ начал переходить на личности. Это обычное явление, главное, рефери не должен нервничать. Я послушал ещё пару минут и скомандовал брек. Кое-как удалось остановить полемику. Исключительно волюнтаристски, только лишь из-за того, что слово суор мне больше нравится, я сказал, что у меня род белого ворона, или, по местному, Урюнг Суор. Мы же на стороне Сил Света, не правда ли? Хотя, если бы я сказал, что у меня род чёрной вороны, не изменилось бы ровным счетом ничего. Мой статус был подкреплён бонусами за убитого басмача, и что-то ещё, я не понял из скороговорки девчонок, но они меня считают старшим и готовы подчиняться.

Я уже знал тридцать с лишним слов, в чем сравнялся в Эллочкой Людоедкой, и это меня несказанно радовало. Есть основания для того, чтобы смотреть в будущее с оптимизмом. Я уже уловил ритмику здешней речи и узнавал многие слова — основа языка, всё-таки была тюркской. Всё довольно быстро укладывалось в голову. Настропалил девок готовить жрачку и набирать воду, а сам пошел смотреть, что ещё можно забрать со стоянки.

На месте падения дома Ашеров я обшарил трупы моих тюремщиков, забрал всё, и что у меня отняли и прихватил боевую добычу. У бугра была нычка, я её видел. Он крысятничал от своих же. Из ямки, из-под камня, я вытащил увесистый мешочек. Развязал тесёмки — ого! Монет двадцать, все золотые и ещё камешки. Тогда я решил провести учёт, если меня ограбят ещё раз, то я буду знать, на какую сумму мне печалиться. В итоге оказалось тридцать восемь золотых, сто двадцать серебряных, триста с лишним меди и камешки. В плюсе куча оружия, обуви и одежды. Я подмёл всё подчистую и перетащил поближе к своим девочкам. К моим малышкам. К цыпочкам. В хозявстве всё сгодится.